Такой я видел Индию - [86]

Разрушать Виктория-мемориал или переоборудовать его под музей Ганди или Неру, по-моему, не нужно. Но почему в Калькутте или в другом городе нет столь же величественного, если не по внешнему виду, то по содержанию музея истории самого индийского народа? А его нет, и создание его не предполагается.

В делийском Красном форте функционирует Военный музей. Может быть, в его экспонатах показано военное искусство делийских султанов, Моголов? Заходишь в помещение, и тебя обступают знакомые все лица — выцветшие фотографии бравых британцев. Под стеклом — английские мундиры, английское оружие, то, самое, из которого расстреливали сотни, тысячи индийских, патриотов. Осада 1857 г. показана односторонне — как англичане брали Дели. А как сипайские полки обороняли город, узнать невозможно. Участие в первой мировой войне в интересах Англии, участие во второй мировой войне под английским командованием — такими темами исчерпывается военная история Индии, если судить по музею.

Раз уж мы вспомнили о Красном форте, нужно сделать важное добавление. Сейчас в нем даются ежедневные представления «Звук и свет». Это очень интересная форма пропаганды исторических знаний. Звучат, конечно в исполнении артистов, голоса бывших обитателей Красного форта — индийских султанов и падишахов, их жен и министров, придворных и полководцев. Внутренняя подсветка выхватывает из темноты то Диван-и-ам — здание правительства, то зенану — помещение гарема, то Жемчужную мечеть. Интерпретация событий во многом кажется спорной, но в представлении использована часть подлинный исторических фактов. Великолепие архитектурных памятников, подчеркнутое освещением, прекрасное актерское исполнение, элементы юмора в тексте производят сильное впечатление.

Заканчивается представление сценами восстания 1857 г., когда Дели находился в руках сипаев. Этому восстанию, самому крупному вооруженному столкновению между индийцами и англичанами, особенно не повезло в историографии. С легкой руки англичан принято называть его «мятежом» и даже считать реакционным движением, направленным против всего нового, за возврат к темному средневековью.

Конечно, сипаи не были подготовлены к тому, чтобы выдвинуть идеи свободы, равенства и братства. Да, у них не было организационного единства и лидеров типа Тилака или Ганди. Но разве допустимо их в этом упрекать? Да, восставшие порой жестоко расправлялись с англичанами, но эту жестокость отчаянных людей, решившихся на смертельный бой со своими угнетателями, можно понять. Они действительно провозгласили целью возврат к старому и объявили своим главой Мухаммад-шаха — последнего Великого Могола. Но откуда, скажите, им было взять другие идеалы?

С начала XX в. некоторые националисты делают попытки «оправдать» сипаев, доказать, что это был не мятеж реакционных солдат, а национальная освободительная война. Однако эти попытки до сих пор встречают сопротивление либеральных индийских историков, твердо усвоивших, что гуманизм безусловно лучше насилия, демократия лучше деспотизма, а вооруженная борьба совсем «нетипична» для индийского характера.

Между тем сипаи выдвинули хотя бы такую плодотворную идею, как братство индусов и мусульман — столь же прогрессивную тогда, как и сейчас, когда парламентская демократия вроде бы установилась в Индии. Они боролись, часто стихийно, против феодальной эксплуатации, прогоняя насаженных англичанами помещиков и сжигая залоговые документы на землю. Они сделали первые робкие шаги по созданию новых, невиданных ранее форм власти — солдатских комитетов.

Правда, сипайское восстание очень уж непохоже на то национальное движение, которое развернулось в конце XIX — начале XX в. под руководством Национального конгресса. И на этом основании многие историки продолжают относиться к нему с предубеждением.

На холме, господствующем над Старым Дели, стоит довольно высокая башня — памятник английским солдатам и офицерам, погибшим при осаде Дели в 1857 г. На мраморных досках перечислены все полки и даже батальоны, понесшие потери, предлагается молиться поименно за всех погибших офицеров. Но в Дели нет памятника сипаям, первым индийцам, поднявшимся против колониального гнета.

Я не был в Лакхнау — втором по значению центре восстания, где в противоположность Дели осажденными были англичане. Один мой товарищ рассказывал, что там есть музей, основным экспонатом которого служит схема-рельеф осады Лакхнау в 1857 г. На схеме очень скрупулезно обозначены английские подразделения, огневые точки, чуть ли не положение каждого солдата. Цитадель окружает совершенно слепая местность с единственной надписью: «Противник». Чей противник? Ведь музей принадлежит индийскому народу.

С крепостью Серингапатам связана другая героическая страница истории — борьба последнего крупного государства в Южной Индии, Майсура, с англичанами и ожесточенная битва в 1799 г., когда погиб храбрый воин и убежденный враг колонизаторов Типу Султан.

Здесь также гиды рассказывают в основном не о Типу Султане и его яркой деятельности, а о том, как завоеватели брали город. Здесь хранятся личные вещи Типу — тюрбан и халат. Каждый посетитель может их надеть, примерить. Они истлели и разрушаются в руках. Что это, небрежность? Отсутствие чувства национального достоинства? Нет, оно у индийцев очень развито, однако его питает главным образом гордость за древнюю культуру, представление о превосходстве индийской философии. Собственно история занимает в национальном сознании второстепенное место.