Такой смешной король! Повесть 2: Оккупация - [67]

Двинулся дальше, выглядывая через узкие окна во внутренний дворик, дошёл до поворота, здесь галерея вела направо и кончилась ступеньками вниз… к выходу из замка. Король не стал спускаться, он знал: вход закрыт на замки.

Он вошёл в дверь, которая ввела в анфиладу комнат на первом этаже, затем какими-то ходами, лестницами поднялся на следующий этаж, и так помещение за помещением, зал за залом стал двигаться по этому огромному таинственному строению.

Ведь уже с первых дней, когда он только увидел замок, тот стал средоточием его мыслей, и он сам не мог понять почему. Также и теперь, когда один в совершеннейшей тишине двигался здесь, глядя на всё с любопытством, смешанным со страхом и непонятным благоговением, он не мог объяснить себе этого чувства. Странные и непривычные мысли одолевали его. Замок оказался для него символом времени.

О, да, он читал уже исторические книги, романы, с интересом представлял себе жизнь людей в далёком прошлом, их быт, их стремления, но физическое ощущение этой давности и реальности — что раньше были и творили люди хорошего, плохого или страшного, — это ощущение действительности он обретал здесь, в замке. Он знал и читал про жизнь феодалов, про рыцаря, которого в этом замке замуровали живым в крошечной комнате, где его нашли через сотни лет, ко всему прибавилось увиденное не так давно. Но даже не ужасы эти были причиной того, что он испытывал к старому замку.

Здесь он словно уходил из реального мира, сам становился как будто вечным, и, глядя на солнечные лучи, освещавшие через разноцветные стёкла причудливо кусок противоположной стены, он подумал о том, что солнце и тысячу лет назад именно в этом месте посылало свои пучки света, хотя тогда замка не было, на этом месте стояло что-то другое, а потом построили замок, но солнечные лучи не изменились. Потом ушли в прошлое и люди, построившие замок, и дела их — любовь, рождение, убийства, смерть. Пришли другие люди и другие дела, а солнечные лучи неизменно освещают это место, и уйдут, станут через тысячелетия прошлым теперешние люди и их дела, и тот человек с распоротым животом, и все другие, а солнечные лучи будут всё так же освещать это место, как будто ничего и не было… И это всё показалось Королю до того странным, он задался вопросом: неужели же и благородство, и подлость, и убийства, и любовь, страдания — неужели всё это нигде не фиксируется, неужели жизнь существует сама по себе, бесцельно, так же, как безразлично льётся свет солнца, — льётся и льётся, светит и светит, всё равно, что бы ни происходило на земле? А что это именно так обстоит — разве существование замка тому не доказательство? Была одна жизнь, теперь другая, а оно… светит.

Однажды у него произошла неожиданная встреча на западном валу, откуда хорошо виден тот люк, через который Его Величество влезал в своё родовое имение, ведь у всех настоящих королей существовали замки, хотя им не было нужды входить в них таким малодостойным манером. Король заметил странного человека примерно одного с ним возраста. Одет он был соответственно сезону, по-осеннему: помимо брюк и чего-то другого обязательного, чтобы не быть голым, ботинок и вязаной шапочки на нём был толстенный камзол серого цвета, а поверх него брезентовая курточка. Человек показался Его Величеству знакомым, хотя он не мог припомнить, в какой драке они могли участвовать. Человек конечно же не принадлежал к людям Тори, которых Его Величество знал всех до одного. Было странно и то, что он в одиночестве вот так шлялся в окрестностях замка, когда в последнее время люди Тори да и другие из города, во всяком случае народ такого возраста, в одиночестве не ходили, всегда группами в несколько человек, хотя бы вдвоём. Правда, Король тоже был один, но он же… король!

Тем не менее человек показался знакомым, и он ему, по-видимому, тоже: тот как-то пристально рассматривал Его Величество. Так и стояли друг против друга на западном валу феодально-епископского замка, словно принц и нищий с обложки книги, которую Его Величество когда-то очень давно прочёл. Правда, те на обложке сильно отличались друг от друга одеждой, здесь тоже одеты они по-разному, но по одежде никто бы не сказал, кто из них принц, а кто нищий. Правда, Его Величество можно признать королём именно потому, как он держался, а держался он так, как подобает королям: непосредственно, свободно, в то же время гордо, но без вызова, поглядывая на противника… На потенциального противника. Он, Король, знал, что он — король, владелец этого замка, а кто таков незнакомец?

— Ты кто? — решил он немедленно установить.

— А ты? — ответил дерзко незнакомец вопросом на вопрос.

— Я-то Король… Люкс, — объяснил Его Величество как-то не по-королевски, даже вполне дружелюбно.

Тогда незнакомец заулыбался и произнёс, хотя и на родном языке Короля, но с сильным русским акцентом:

— Я и смотрю, знакомое лицо… думаю: где я видел это лицо? Теперь знаю, что видел… Если ты Король Люкс, я — Иван. Как Лилиан живёт?

Так вот кто этот незнакомец! Король удивился, что про него уже совсем забыл: маленький Иван… которому Лилиан пирожки в карманы совала, который хвастался своими портянками и человеческим достоинством и велел себя величать по имени и отчеству. Как же это звучало? Иван…