— А как же мы, наши чувства… наши надежды, планы… — голос Марины был еле слышен, она глубоко дышала, а её большие, полные боли глаза снова наполнились слезами.
— Наши чувства, надежды и планы — это призрачные тени, бродящие в сумраке несбыточного. Настоящее живёт в тебе, и ты его обязательно почувствуешь, тебе нужно лишь поверить в то, во что ты боялась верить в первые дни и месяцы после известия о смерти Павла. Тебе надо пойти к Паше, принять его возвращение и его любовь. Ты помнишь, как провожала его в командировку? Последнее, что он сказал тебе, перед тем как вошел в самолёт?
— Он сказал, что вернётся всем напастям назло, потому, что ему есть куда и к кому возвращаться, — Марина не проговорила, а прошептала последние слова.
— Именно эти слова слышал и я, но не поверить бумаге из МО было трудно и совсем не логично, это и сыграло с нами злую шутку. Прости меня, Мариночка, я очень виноват перед тобой, мне следовало вселять в тебя надежду и уверенность, что такие люди, как Павел, просто так не погибают. А я… я потянулся к тебе, поверив, что Павла нет и теперь нет преграды любить тебя. — Виктор взял наполненную рюмку, подержал в руке и, не пригубив, снова поставил на столик.
В комнате повисло молчание. Оно было невыносимо весомым и давило на сердца обоих, усиливая прессинг чувств и эмоций. Действие спиртного в этот раз не снимало тяжесть, а наоборот, усиливало его по возрастающей экспоненте. Виктор судорожно расстегнул пуговицу ворота рубашки и с силой потянул галстук.
— Тебе нужно не откладывая ехать к Павлу, я отвезу тебя к центру, а дальше ты возьмешь такси. Через час я подъеду к Паше сам, и мы все встретимся у него в доме.
— Мне нужно принять душ и привести себя в порядок, — еле слышно ответила Марина. Она поднялась с кресла и направилась к выходу из зала. — Я быстро, тебе тоже не помешает привести себя в норму, ты выглядишь очень подавлено.
Услышав, как за Мариной защёлкнулась дверь ванной комнаты, Виктор взял в руку наполненную рюмку и медленно влил в себя обжигающий напиток. Он почувствовал, как виски мягко обволокло внутренности приятным теплом и разлилось по всему телу. Захотелось расслабиться и прилечь на стоящий в углу зала диван. Нет, нужно собраться и быть сильным. В отличие от Марины он мужчина и должен соответствовать этому статусу.
Упруго выбросив тело с кресла, Виктор быстрыми шагами спустился на первый этаж дома и, открыв дверь, вошел в туалетную комнату. На то, чтобы привести свой внешний вид в порядок, ему потребовалось пятнадцать минут. Когда он поднялся к Марине, предварительно зайдя к себе в спальную комнату и переодевшись, увидел её стоящей у окна и смотрящей во двор.
— Я готов, — Марина в этот момент повернулась к нему, и Виктор увидел её улыбку на посвежевшем лице и глаза, в которых не было и следа недавних слёз.
— Отвези меня, я, кажется, готова.
Виктор подошел к Марине и, взяв её руку в свою, легко коснулся губами её пальцев.
— Всё будет хорошо, тебе не нужно волноваться, ты не должна чувствовать за собою никакой вины. Её просто нет!
— Хорошо, поехали, думаю, я справлюсь… — её голос снова дрогнул. Виктор ещё не успел отпустить её руку и слегка сжал её ладонь.
— Держись, тебе нужно быть сильной!
Так держась за руки друг друга они спустились на первый этаж дома. Уже приоткрыв выходную дверь, Марина повернулась к Виктору.
— Меня преследовала мысль о следах моего присутствия в твоём доме, поэтому я стёрла все записи.
— Не волнуйся, вернувшись домой, я уничтожу все кассеты с видеонаблюдением, и с ними исчезнут следы твоего пребывания в этом доме.
* * *
Уже минут пятнадцать лил проливной дождь и, похоже, не собирался прекращаться. Виктор обернулся и посмотрел на заднее сидение — зонта на нём не было. Мысленно выругав себя за забывчивость в таком простом вопросе, как наличие зонта в машине, сосредоточил своё внимание на скользкой дороге. Не хватало ещё попасть в ДТП! Дождь усиливался, дворники не успевали смахивать воду с лобового стекла, и видимость упала почти до нуля. Двигаться в такой обстановке стало опасно, и Виктор плавно прижался к обочине и выключил двигатель. Пелена дождя превратила окружающий мир в картину, нарисованную единой невесёлой серой краской, а его шум был единственным звуком, наполняющим салон машины. Как там Марина, сумела ли она преодолеть в себе угнетающие её мысли. Справилась ли с болью и возникшей дилеммой определения? Виктор думал о Марине, а у самого заходилось сердце, он чувствовал, как предчувствие встречи с другом и Мариной холодными пальцами сжимает его и не отпускает ни на миг.
Марина. Он любил эту девушку со школьной поры, но как порядочный и воспитанный в хорошей семье парень никогда не акцентировал на этом и не претендовал на первенство с Пашей. Он считал, что выбор должен быть за девушкой, и, когда они были уже в десятом классе, Марина явно стала уделять больше внимания Павлу. Вначале ему стало очень обидно, но Виктор справился с этим чувством, дружба не должна пострадать из-за выбора нравившейся ему девушки, и он закрыл для любви к Марине своё сердце. Если Марина выбрала Павла, пусть они будут счастливы, а он, Виктор, будет их лучшим другом и хранителем.
