Такие нежности - [5]

— Скоро все вымрем, тетка! — откликается парень, стоящий на подножке. — Тебя послушают — никто рожать не станет…

Там и здесь слышатся смешки. Мужчина, стоящий рядом с ними, отсчитывает мелочь, кондукторша сует маме билеты, но мама не берет их и по-прежнему глядит в окно. Билеты падают на пол под ноги пассажирам. Троллейбус, стоящий сзади, отчаянно сигналит. Надо ехать вперед. Но кондукторше жалко, что все так быстро кончилось, что им с мамой уже купили билеты и нельзя просто стоять на месте и что-то и говорить…

— Я не могу позволить себе второго ребенка, я знаю, что не прокормлю, что у меня нет денег. А эта — глядите-ка на нее — эта позволяет, сколько хочет! Наглости хватит, она и пятерых родит, глядишь, не вымрем, расплодится беднота, вот эта расплодит! — кричит, торопится кондукторша.

Ей важно, чтобы пассажиры слышали ее, и чтобы отвечали ей, главное, — чтоб что-нибудь сказала мама. Тогда они, быть может, наконец, поедут дальше. Но мама, как нарочно, застыла и молчит. Она глядит в окно. А там — одно и то же, они ведь не едут. Зачем она туда глядит? Даша прижалась к маме. Они вместе молчат. И вместе глядят в окно. И Мишке делается страшно. Найдется ли такая сила, которая заставит маму с Дашкой пошевелиться, или они будут теперь сидеть вот в этом троллейбусе до конца жизни?

Но нет! От остановки, наконец, они бегут бегом! Маме тяжело бежать — у нее мячик — и они с Дашкой бегут наравне. Мишка вырывается вперед.

— Быстрей, быстрей! — командует себе и Даше мама.

В больнице они кое-как открывают стеклянную дверь — перед ними широкая, красивая лестница. Тетя в белом халате, сидящая на стуле у подножья лестницы, говорит им:

— Это вам нужен приемный покой.

Они выбегают на улицу и начинают дергать все подряд двери, а двери им попадаются такие, точно их заперли навечно когда-то давно, а все ключи побросали в реку.

— Мы идем к зверю, к зверю! — пищит Дашка.

— Я не нашла приемный покой! — говорит мама, снова открывая большую стеклянную дверь.

Тетя, сидящая у подножья лестницы, делает плавное движение рукой снизу наверх.

— Я не пойму, отчего вы убежали? Приемный покой там… Вам — вверх по лестнице…

Потом другой человек в белом халате, с черными волосами, с необычайно грубыми, крупными чертами лица встречает их на пороге почти пустой комнаты, и мама не успевает ничего сказать, как Дашка оглашает больницу радостным криком:

— Мы к зверю пришли, к зверю! Ты мой зверь! Я знала, что ты бываешь! А Мишка мне говорил, что тебя нет, и дядя Игорь так говорил…

Она обнимает врача за колени, пачкая кровью полы его халата. Мама говорит:

— Простите, пожалуйста!

А после говорит:

— У меня нет прописки. Я была в управлении здравоохранения, и мне там сказали, что я могу обращаться к врачам, если вдруг у нас…

Врач отвечает:

— Это меня волнует меньше всего.

И сразу уводит Дашку зашивать щеку. Мама с Мишкой дожидаются на кушетке в почти пустой комнате, и после доктор выносит Дашку на руках и спрашивает маму:

— Вы бы могли понаблюдать за кошкой?

— Как — понаблюдать? — спрашивает мама.

— Я спрашиваю вас: вы запомнили эту кошку?

— Ну, да! Такая большая…

— Черная! — прибавляет Мишка.

— Ага! И с белым галстучком, — припоминает мама. — Он тянется еще и на живот, и живот тоже получается немного белый…

— И у хвоста белый кончик, — говорит Мишка.

— И белые носочки на передних лапах. И еще на спинке что-то… Я толком и не разглядела. Но мне показалось, что на спинке…

И доктор говорит:

— Такого бреда я за всю жизнь не слышал. Я что имел в виду? Вы могли бы понаблюдать за кошкой в течение десяти дней?

— Как, почему десять дней? — спрашивает мама.

— Я объясняю вам: надо убедиться, что кошка не заражена бешенством. И следовательно, что она не могла заразить вашего ребенка. Поэтому надо понаблюдать за кошкой. Если в течение десяти дней она не заболеет бешенством, значит, на день укуса она была здорова. Это понятно?

— Ну, да…

— Вот и хорошо. Придете ко мне и распишетесь…

— Где — распишемся?

— Покажу, где. Главное — не где, а в чем. Распишетесь, что кошка здорова. И что ребенок, следовательно, не нуждается в прививках от бешенства.

— А как узнать, если нуждается?

— Я же вам сейчас говорю: кошка должна наблюдаться в течение десяти дней. Если за этот срок она вдруг заболеет бешенством… И если вы заметите что-то, что вас встревожит… Ну, словом, если с кошкой что-то не так, вы тут же бежите ко мне и мы начинаем колоть девочке антирабическую вакцину…

— Чего? Вакцину?

— Да! Прививки от бешенства будем делать. Если кошку ваша отдаст концы. Если только вы согласитесь за ней понаблюдать, отдаст она их или нет в течение десяти дней, концы…

— А если после десяти дней отдаст концы? — влезает в разговор Мишка.

— После — неважно, — говорит доктор. — Если она будет здорова в течение десяти дней, значит, была здорова и в момент укуса. Главное — прождите десять дней.

— Значит, мы должны поймать кошку и забрать себе? — спрашивает мама.

— По крайней мере, на десять дней. Это для вас возможно?

— Ну да. Сейчас пойдем домой и по пути поймаем кошку.

Доктор в сомнении смотрит на мамин живот.

— Мы можем начать вакцинацию уже сегодня. Конечно, для ребенка это будет большой нагрузкой.