Такая страна (Путешествие из Москвы в Россию) - [41]
Впрочем, он тут сильно не засиживается. Вот из культовой Америки - почти сразу в игрушечную Данию, а из нее проездом через цитадель реформ Нижний Новгород - в богатую совестливую Германию. Там везде почет, лекции, гонорары... Всем же интересно про русский кризис и пути выхода - да из первых рук.
* * *
- Да... Мы с Ельциным 8 лет работали, это большой срок; не только для меня но и для Ельцина. Мало кто с ним с 90-го года...
- Ну вот кто?
- Кто остался? Хороший вопрос... - Он замолчал и думает. И наконец придумывает: - Татьяна Борисовна.
Мы смеемся.
- И все! Ельцин распрощался с людьми, которые с ним начинали... Прав он или не прав, тут уж Бог ему судья. Мне кажется, это трагедия. Он очень одинокий человек...
- А без атрибутов власти, без охраны как, непривычно? Тяжело?
- Так охрану у нас давно забрали, еще когда Черномырдин аппаратными методами боролся против "всесильных реформаторов". Чубайс переживал, а я нисколько.
Атрибуты власти у меня отняли, все как положено. Пришла записка, чтоб мы дачу освободили, ну мы и съехали через пару дней. И машину отняли. Хотя я так и езжу на "Волге", только на другой: купил.
"Дачу сдал, квартиру не отнимете"
- И квартиру сдал?
- Нет. И не собираюсь. Все законно, я буду в этой квартире жить. Нормальная, хорошая квартира, 4 комнаты. Интересный дом - старый, но отреставрированный. Садово-Кудринская, дом 9. Соседи приличные: Ястржембский, Сысуев, Починок... Единственное, что я насчет этой квартиры через прессу обещал Лужкову, когда он сильно возмущался из-за моего вселения, - что не буду ее приватизировать. Чтоб не травмировать Юрия Михалыча.
- То есть ты ее приватизировать можешь, но не собираешься?
- Что хочу, то и делаю.
- 200 000 долларов она стоит?
- Думаю, больше.
На что теперь жить?
- Ты много денег потерял на кризисе?
- Не потерял. У меня лично счета всегда были в Сбербанке. Когда я жил в Сочи, возле нашего дома как раз была сберкасса, и душераздирающий призыв хранить в ней деньги запал в душу.
- Это деньги, которые за книжку?
- Да. Я получил 100 000 долларов. 25 000 отдал своему редактору Ларисе Крыловой, с которой мы делали книгу, заплатил налоги, и осталось 50 000. Когда я ушел из Белого дома, жена задала детский вопрос: на что жить будем? Я пошел в банк и забрал половину всех денег; а вторая половина так и лежит там.
Еще я читаю лекции. У иностранцев вполне очевидный интерес - я ведь человек, который работал в правительстве, знает ситуацию в России и говорит по-английски (без переводчика выступаю, так проще и дешевле). Например, в Дании читал лекцию - участникам конференции лидеров датской промышленности. Одна лекция - 1500 долларов. В Штатах за поездку зарабатываю по 10 000. В Германии тоже выступаю в университетах...
Я скромно живу, мне этих денег надолго хватит. А там в Думе дадут зарплату.
Самая главная мерзость
- Ты, наверное, теперь всем говоришь, что политика - грязное дело?
- Политика - это, конечно, зловонная лужа... Чем больше я работал во власти, тем ниже опускалась планка. А сначала она высоко была! Раньше я думал, что порядочный человек тот, который не ворует, не продает, не предает, не подставляет, прилично себя ведет, он не мелочный, умеет прощать и прочее, это в начале, в 90-м. А теперь планка снижена сильно. Если человек не ворует и не продает за бесценок - то это уже классно! В основном планка упала, конечно, в Москве. Абстрактно я понимал, что что-то такое должно быть, а тут на себе испытал. Сегодня улыбаются, завтра стреляют в спину, и это никого не удивляет.
- Но ты ведь там, во власти, прижился и неплохо себя чувствовал. Как это тебя характеризует?
- У меня сильный иммунитет! И устойчивая психика. Говорят, политика грязное дело, политика - говно и политики тоже. Но политики разные. Одних когда опускают в говно, они, чтобы выжить, начинают походить на массу, которая вокруг, растворяются. Другие отбрыкиваются, хотя оно все равно липнет...
- А какая была самая неприятная мерзость, которую ты там, наверху, видел и которая вызвала наибольшую брезгливость?
Он думает с полминуты.
- Брезгливость? Сказать? Самое мерзкое было - это как снимали Кириенко. Это очень мерзко.
- Чего мы про это не знаем?
- Вы не знаете, кто кому звонил. Где был Борис Абрамович. Как себя вела Татьяна Борисовна. Как себя вел Валентин Борисович. Как себя вел Борис Николаевич. Какие слова произносились. Я считаю, что это была самая большая мерзость. Кроме того, что мерзость, это еще была большая глупость, гигантская ошибка, малодушное решение.
- Может, Ельцин обиделся? На то, что его заранее не предупредили про то заявление Кириенко?
- Да ладно! Ты что ребенок, что ли? Не зна-а-л... Слушай, я был во власти, я знаю, как там...
ГЛАВА 10
Магнат
Малашенко: "Главное - понять, что мы Азия"
Малашенко помнит, что в молодости считал должность посла невыносимо и недостижимо высокой. Самый, со стороны, яркий звездный час Малашенко - это когда в 1996 году он давал советы Ельцину насчет выборов. Ельцин, если вы помните, тогда победил.
Сын фронтовика, профессионального военного, он детство провел в скитаниях по СССР, в среднем раз в год меняя школу. Бывший ученый - исследовал политику в поэме Данте и в стране США. Служил в ЦК. Оттуда послал статью в "Тайм" - о скором распаде Советского Союза.
Два циничных алкоголика, два бабника, два матерщинника, два лимитчика – хохол и немец – планомерно и упорно глумятся над русским народом, над его историей – древнейшей, новейшей и будущей…Два романтических юноши, два писателя, два москвича, два русских человека – хохол и немец – устроили балаган: отложили дела, сели к компьютерам, зарылись в энциклопедии, разогнали дружков, бросили пить, тридцать три раза поцапались, споря: оставлять мат или ну его; разругались на всю жизнь; помирились – и написали книгу «Ящик водки».Читайте запоем.
Эта книга — рвотное средство, в самом хорошем, медицинском значении этого слова. А то, что Кох-Свинаренко разыскали его в каждой точке (где были) земного шара, — никакой не космополитизм, а патриотизм самой высшей пробы. В том смысле, что не только наша Родина — полное говно, но и все чужие Родины тоже. Хотя наша все-таки — самая вонючая.И если вам после прочтения четвертого «Ящика» так не покажется, значит, вы давно не перечитывали первый. А между первой и второй — перерывчик небольшой. И так далее... Клоню к тому, что перед вами самая настоящая настольная книга.И еще, книгу эту обязательно надо прочесть детям.
Одну книжку на двоих пишут самый неформатно-колоритный бизнесмен России Альфред Кох и самый неформатно-колоритный журналист Игорь Свинаренко.Кох был министром и вице-премьером, прославился книжкой про приватизацию — скандал назывался «Дело писателей», потом боями за медиа-активы и прочее, прочее. Игорь Свинаренко служил журналистом на Украине, в России и Америке, возглавлял даже глянцевый журнал «Домовой», издал уйму книг, признавался репортером года и прочее. О времени и о себе, о вчера и сегодня — Альфред Кох и Игорь Свинаренко.
Выпьем с горя. Где же ящик? В России редко пьют на радостях. Даже, как видите, молодой Пушкин, имевший прекрасные виды на будущее, талант и имение, сидя в этом имении, пил с любимой няней именно с горя. Так что имеющий украинские корни журналист Игорь Свинаренко (кликуха Свин, он же Хохол) и дитя двух культур, сумрачного германского гения и рискового русского «авося» (вот она, энергетика русского бизнеса!), знаменитый реформатор чаадаевского толка А.Р. Кох (попросту Алик) не стали исключением. Они допили пятнадцатую бутылку из ящика водки, который оказался для них ящиком (ларчиком, кейсом, барсеткой, кубышкой) Пандоры.
Широко известный в узких кругах репортер Свинаренко написал книжку о приключениях и любовных похождениях своего друга. Который пожелал остаться неизвестным, скрывшись под псевдонимом Егор Севастопольский.Книжка совершенно правдивая, как ни трудно в это поверить. Там полно драк, путешествий по планете, смертельного риска, поэзии, секса и – как ни странно – большой и чистой любви, которая, как многие привыкли думать, встречается только в дамских романах. Ан нет!Оказывается, и простой русский мужик умеет любить, причем так возвышенно, как бабам и не снилось.Читайте! Вы узнаете из этой книги много нового о жизни.
Два романтических юноши, два писателя, два москвича, два русских человека — хохол и немец — устроили балаган: отложили дела, сели к компьютерам, зарылись в энциклопедии, разогнали дружков, бросили пить, тридцать три раза поцапались, споря: оставлять мат или ну его; разругались на всю жизнь; помирились — и написали книгу «Ящик водки».Читайте запоем.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Выпускник театрального института приезжает в свой первый театр. Мучительный вопрос: где граница между принципиальностью и компромиссом, жизнью и творчеством встает перед ним. Он заморочен женщинами. Друг попадает в психушку, любимая уходит, он близок к преступлению. Быть свободным — привилегия артиста. Живи моментом, упадет занавес, всё кончится, а сцена, глумясь, подмигивает желтым софитом, вдруг вспыхнув в его сознании, объятая пламенем, доставляя немыслимое наслаждение полыхающими кулисами.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Книга Сергея Зенкина «Листки с электронной стены» — уникальная возможность для читателя поразмышлять о социально-политических событиях 2014—2016 годов, опираясь на опыт ученого-гуманитария. Собранные воедино посты автора, опубликованные в социальной сети Facebook, — это не просто калейдоскоп впечатлений, предположений и аргументов. Это попытка осмысления современности как феномена культуры, предпринятая известным филологом.