Такая страна (Путешествие из Москвы в Россию) - [23]
- Нет, казахи меня не обижали в общем-то... Но мне было страшно оттого, что идет развал государства. И я видел, что никто не позволит это разваленное государство восстановить... Я там, в Казахстане, оказался за границей, а жизни вне России я не мыслю... Для меня есть только Россия, больше для меня ничего нет и быть не может. Но что ж с ней будет? Я читаю книги... Запад убежден, что Россия развалится на куски вслед за Советским Союзом. Этого бы очень не хотелось...
Он смотрит на меня сквозь толстенные стекла очков своими усталыми испуганными глазами. Я молчу - что я могу сказать утешительного? Я думаю о том, что в Магадане русские товары выглядят экзотикой - кругом все китайское, вплоть до зубной пасты и расчесок. Да и вообще за Уралом никто всерьез не думает про Москву. А она, Москва, дай ей контурную карту России для 5 класса, не сможет расставить там хоть пяток крупнейших городов... Да если б не казенная надобность или там теща в Екатеринбурге, никогда б москвичу не пришла в голову мысль проехать по своей стране - так мне иногда кажется.
Бывший ядерщик улыбается растерянно. У него вообще вид человека, который так и ждет, что кто-то подойдет сзади и стукнет его по темени. Это и неудивительно после того, что с ним в этой жизни случилось на старости лет. Я смотрю на его галстук, на свежую рубашку, стрелку на штанах и думаю, что поддержание гардероба в порядке ему тяжело дается - это ж надо таскать воду ведром и греть ее на дровяной печке... Не зря ж колхозники при нехватке сервиса предпочитают немаркие тело-грейки и ватные штаны на все случаи жизни.
- Вы вообще как тут в деревне устраивались?
- Да мне помогли влезть в одну комнатку в быткомбинате. Там сапожник исчез, так мне отдали его комнатку.
Мы туда и не идем к нему, в эту кладовку в бараке. Мы в школе сидим, говорим.
- Небогато живем, но не плачемся. Курочки у меня, - рассказывает он про важнейшие вещи в своей теперешней жизни, - и кое-что сажаю: лучок, свеклу, морковку. - Кроме огородников, так ласково называют овощи еще люди, которые сели с аппетитом выпить и закусить.
- Что ж, значит, сурово вас встретила историческая родина?
- Почему ж? Нормально встретила - с учетом тяжелого положения России. Ну, чего б я мог просить у России? Работы? Так работа у меня есть. Ничего, платят... неплохо. Тысяча в месяц! Более того! - спохватывается он. - Кредит мне дали! Хватило, чтоб дом заложить. На хороший фундамент хватило, на стены и крышу. Я, правда, туда еще не переехал, там еще отделка не кончена. Медленно идет - я ж на зарплату строю, каждую десятку, каждую сотенку расходую так, чтоб что-то купить. Уж пятый год не могу в дом въехать. Когда ж я буду в нем жить?
- Ну, дети будут жить, - оптимистично отвечаю ему я.
Все-таки приятно знать, что кому-то из русских беженцев так повезло с помощью. Надо же, им давали ссуды - 60 тысяч на 10 лет, да без процентов! После дефолта надо отдавать в 4 раза меньше, если считать долларами. А там дальше еще девальвация подоспеет, да инфляция - мы ж люди взрослые, видали жизнь... Впрочем, Кострица человек до того чистый, что поспешил этот кредит выплатить досрочно - деньгами, вырученными от продажи своего казахстанского имущества...
- Нет, не будут мои дети в Ломовом жить... Что им тут делать? Они тоже физики - и сыновья, и дочь. Двигают в Москве науку, защищаются в лучших институтах страны, а на хлеб зарабатывают на стройке чернорабочими... Я до сих пор в шоке. Что происходит? Я тут прочитал в газете, что у нас осталось 3 боеспособные дивизии. А в НАТО их 70...
- Да, в случае чего только на вашу ядерную физику вся надежда! - Он очень грустно - заставь иначе, так у него не выйдет - улыбается в ответ на мой черный юмор. - Почему в 91-м к предателям отнеслись так хорошо? Никогда ж их не уважали в России... Но вот - предали все американскому посольству. А я был в партии, - тяжело вздыхает он.
- Так что, значит, думаете, все, сливать воду?
- Нет, нет. Я вот думаю... Если б мои знания понадобились ученикам, я б все отдал. Здесь есть толковые, я бы даже сказал, талантливые ребята. Вот один мой ученик - Кирилл Пыпа - взял второе место по физике на районной олимпиаде. А мог бы и первое, если б работал над собой. Но как найти к ним подход, чтоб они работали с отдачей, углублялись в предмет? Не получается пока...
У Кострицы изможденное, красноватое, не очень здоровое лицо: он много работал на реакторах и однажды хватил изрядную дозу. Говорить про это он не любит. Легко себе представить, как постаревший Баталов снимается в продолжении "Девяти дней одного года": он играет нищего дедушку, который после всех своих великих научных открытий, выгнанный казахами, гоняется за курами во дворе своей хибары...
Деревенские ни в какую не верят, что у них в глуши так запросто может поселиться человек, написавший и, более того, опубликовавший настоящую книжку. Они требуют у самозванца доказательств - он предъявляет книжечку, и потрясенные крестьяне начинают думать, что Ломовое - место не случайное...
Русские ушли за Липой
Кострица не случайно попал в Ломовое, не просто так, ткнув пальцем в карту. Нет, он был участником тщательно подготовленного десанта. Это был крепкий, слаженный отряд единомышленников, патриотов, работяг, не боящихся ну никаких трудностей. Они выбросились здесь, чтоб, вернувшись в родную страну, начать здесь новую жизнь. Прекрасное было время!
Два циничных алкоголика, два бабника, два матерщинника, два лимитчика – хохол и немец – планомерно и упорно глумятся над русским народом, над его историей – древнейшей, новейшей и будущей…Два романтических юноши, два писателя, два москвича, два русских человека – хохол и немец – устроили балаган: отложили дела, сели к компьютерам, зарылись в энциклопедии, разогнали дружков, бросили пить, тридцать три раза поцапались, споря: оставлять мат или ну его; разругались на всю жизнь; помирились – и написали книгу «Ящик водки».Читайте запоем.
Эта книга — рвотное средство, в самом хорошем, медицинском значении этого слова. А то, что Кох-Свинаренко разыскали его в каждой точке (где были) земного шара, — никакой не космополитизм, а патриотизм самой высшей пробы. В том смысле, что не только наша Родина — полное говно, но и все чужие Родины тоже. Хотя наша все-таки — самая вонючая.И если вам после прочтения четвертого «Ящика» так не покажется, значит, вы давно не перечитывали первый. А между первой и второй — перерывчик небольшой. И так далее... Клоню к тому, что перед вами самая настоящая настольная книга.И еще, книгу эту обязательно надо прочесть детям.
Одну книжку на двоих пишут самый неформатно-колоритный бизнесмен России Альфред Кох и самый неформатно-колоритный журналист Игорь Свинаренко.Кох был министром и вице-премьером, прославился книжкой про приватизацию — скандал назывался «Дело писателей», потом боями за медиа-активы и прочее, прочее. Игорь Свинаренко служил журналистом на Украине, в России и Америке, возглавлял даже глянцевый журнал «Домовой», издал уйму книг, признавался репортером года и прочее. О времени и о себе, о вчера и сегодня — Альфред Кох и Игорь Свинаренко.
Выпьем с горя. Где же ящик? В России редко пьют на радостях. Даже, как видите, молодой Пушкин, имевший прекрасные виды на будущее, талант и имение, сидя в этом имении, пил с любимой няней именно с горя. Так что имеющий украинские корни журналист Игорь Свинаренко (кликуха Свин, он же Хохол) и дитя двух культур, сумрачного германского гения и рискового русского «авося» (вот она, энергетика русского бизнеса!), знаменитый реформатор чаадаевского толка А.Р. Кох (попросту Алик) не стали исключением. Они допили пятнадцатую бутылку из ящика водки, который оказался для них ящиком (ларчиком, кейсом, барсеткой, кубышкой) Пандоры.
Широко известный в узких кругах репортер Свинаренко написал книжку о приключениях и любовных похождениях своего друга. Который пожелал остаться неизвестным, скрывшись под псевдонимом Егор Севастопольский.Книжка совершенно правдивая, как ни трудно в это поверить. Там полно драк, путешествий по планете, смертельного риска, поэзии, секса и – как ни странно – большой и чистой любви, которая, как многие привыкли думать, встречается только в дамских романах. Ан нет!Оказывается, и простой русский мужик умеет любить, причем так возвышенно, как бабам и не снилось.Читайте! Вы узнаете из этой книги много нового о жизни.
Два романтических юноши, два писателя, два москвича, два русских человека — хохол и немец — устроили балаган: отложили дела, сели к компьютерам, зарылись в энциклопедии, разогнали дружков, бросили пить, тридцать три раза поцапались, споря: оставлять мат или ну его; разругались на всю жизнь; помирились — и написали книгу «Ящик водки».Читайте запоем.
Почти всю жизнь, лет, наверное, с четырёх, я придумываю истории и сочиняю сказки. Просто так, для себя. Некоторые рассказываю, и они вдруг оказываются интересными для кого-то, кроме меня. Раз такое дело, пусть будет книжка. Сборник историй, что появились в моей лохматой голове за последние десять с небольшим лет. Возможно, какая-нибудь сказка написана не только для меня, но и для тебя…
Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
Многие задаются вопросом: ради чего они живут? Хотят найти своё место в жизни. Главный герой книги тоже размышляет над этим, но не принимает никаких действий, чтобы хоть как-то сдвинуться в сторону своего счастья. Пока не встречает человека, который не стесняется говорить и делать то, что у него на душе. Человека, который ищет себя настоящего. Пойдёт ли герой за своим новым другом в мире, заполненном ненужными вещами, бесполезными занятиями и бессмысленной работой?
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.