Такая разная Блу (ЛП) - [23]

Глория очень серьезно относилась к заботе о своих детях. Но несмотря на то, что они были вымыты, накормлены и согреты, она вынуждена была надолго оставлять их в одиночестве. Это не имело значения теперь, когда они стали подростками, но Мэнни рассказывал, что ему приходилось присматривать за Грасьелой с пяти лет. Может быть, поэтому Мэнни считал себя «мамой» для своей младшей сестры, несмотря на разницу в возрасте всего в два года. И возможно, поэтому Грасьела чувствовала себя ущемленной.

Наглость Грасьелы заставила Мэнни потребовать, чтобы сестра вышла из комнаты, когда я пришла к ним на ужин в канун Рождества. Беф положил мне с собой разной вкуснятины, от которой обычно Мэнни был без ума. Но Грасьела заявила, что не голодна и добавила, что не станет «ужинать со шлюхой», хотя она была более чем довольна, каждый день ездя домой на моей машине, потому что ей выпадал шанс увидеть Брендона на парковке. Кроме того, она все еще пыталась меня копировать вплоть до мелочей, таких как закатанные рукава и застегнутые пуговицы. Так что она не хотела ужинать со шлюхой, но видимо стремилась стать на нее похожей. Я очень скучала по прежней скромной Грейси и думала, что если она продолжит в том же духе, то Мэнни впадет в депрессию, а я напьюсь.

— Елизавета I была дочерью короля. Короля Генриха VIII, если быть точным. Звучит заманчиво, не так ли? Быть принцессой? Купаться в роскоши, власти, лести. Здорово? Однако помните пословицу: не суди о книге по обложке. Я немного изменю ее. Не суди об истории по поверхностным фактам. Сорви яркую обложку и посмотри, что скрывается под ней на самом деле. Матерью Елизаветы была Анна Болейн. Кто-нибудь слышал о ней? — Уилсон обвел взглядом восхищенные лица, но ни одна рука так и не поднялась.

— Сестра Анны Болейн — Мэри — была одной из любовниц Генриха VIII. Но Анна хотела большего и достигла большего. Она тщательно продумала стратегию по завоеванию короля. В течение семи лет Генрих пытался развестись с королевой, чтобы взять в жены Анну. Как она этого добилась? Как заставила короля не только заинтересоваться собой, но и преодолеть препятствия на пути к ее сердцу? А ведь по меркам того времени она даже не была красавицей. Красивыми считались светлые волосы, голубые глаза и молочная кожа, как у сестры Анны, Мэри. Так как же Анна это сделала? — Уилсон замолчал для усиления эффекта. — Она держала его на голодном пайке.

Весь класс покатился со смеху, понимая, к чему он ведет.

— В конечном итоге так и не добившись одобрения церкви, Генрих VIII отрекся от веры и все равно женился на Анне. Невероятно! В те времена церковь обладала нерушимым авторитетом, даже для короля.

— А-а-ах, — вздохнуло несколько девиц.

— Это так романтично, — проскулила Крисси, тараща свои коровьи глазки на Уилсона.

— О, да! Невероятно романтично. Идеальный любовный роман… если не считать того, что через три года после свадьбы Анну обвинили в колдовстве, инцесте и богохульстве, а также в составлении заговора против Короны. Ее обезглавили.

— Они отрубили ей голову? Как грубо. — Крисси была возмущена.

— Она не смогла родить наследника, — продолжал Уилсон. — Она произвела на свет Елизавету, но это не считалось. Многие говорили, что она обладала огромной политической силой. И мы знаем, что она была далеко неглупа. Но Генрих VIII предпочел поверить слухам.

— Очевидно, он утолил свой голод, — резюмировала я.

Уши мистера Уилсона слегка покраснели, что страшно меня порадовало.

— Очевидно, — согласился он сухо, его голос никак не выдавал его смущения. — Это возвращает нас к тому, с чего мы начали. Вещи не всегда являются такими, какими мы их видим. Какая правда скрывается под поверхностью, за очевидными фактами? Подумайте об этом в контексте вашей жизни…

Я отвернулась от Уилсона и прислонилась лбом к парте, позволяя волосам закрыть лицо. Я знала, что за этим последует. Наши персональные истории. Зачем он делает это? В чем смысл? Я оставалась в таком положении на протяжении всей лекции и после, когда послышался шелест листков и щелканье ручек.

— Блу?

Я не пошевелилась.

— Ты плохо себя чувствуешь?

— Нет, — буркнула я, выпрямляясь и откидывая волосы с лица. Я смерила его сердитым взглядом, беря листок, который он мне протягивал. Он выглядел так, словно хотел что-то сказать, но передумал и отошел к своему столу. Я смотрела на то, как он уходит, мечтая выкрикнуть, что не стану выполнять его дурацкое задание. Я не могу. Мой жалкий параграф выглядел как ощипанный цыплёнок на мятой бумаге. Ощипанная курица. Вот, кем я была на самом деле. Ничего не евшая курица, которая все это время выстраивала вокруг себя стену отчуждения.

«Однажды давным-давно… жил-был маленький дрозд, невольно выпавший из гнезда… выброшенный. Маленького птенца нашел ястреб. Пожалев дрозда, он взял его в свое гнездо, где учил кроху летать. Но однажды ястреб не вернулся домой, и птенец вновь оказался один. Невольно. И все, что ему оставалось, это улететь. Но когда птенец взобрался на край гнезда, то понял, что его крылышки слишком малы и слабы. А небо, напротив, такое большое и необъятное. И такое недостижимое. Дрозд почувствовал себя запертым в ловушке. Он мог улететь, но куда ему держать путь?»