Такая милая пара - [3]
– Я так рад, что мы встретились... – Майкл нарушил затянувшуюся паузу.
В ответ я кивком головы вежливо поблагодарила его за теплые слова и решила вернуться к более насущной теме.
– Пайпер рассказывала, что ты воевал...
– Приходилось, – голос его звучал совсем обыденно. – Южный Вьетнам. Служил во флоте. Доброволец.
– И тебя понесло по собственной воле? В самый разгар этой грязной войны, – неожиданно я почувствовала, что совсем не хочу обидеть его этим достаточно грубым выпадом.
И, желая смягчить его, продолжила: – Для этого нужно было иметь много мужества.
– Много смелости и мало ума, – спокойно ответил он. – Знаешь, когда я был маленьким, отец любил болтать за столом о моральных ценностях, чести, благородстве и борьбе за справедливость. Он старался внушить мне чувство благодарности к этой стране за все те возможности, которые она нам предоставила... И он столь долго и так часто вещал об обязанностях гражданина, – здесь Майкла передернуло, – что у меня не оставалось другого выхода, как податься во флот. Вот, думаю-то, мой старикан станет мной гордиться!
– И он гордился?
Майкл помолчал, взял стакан с молоком, отпил из него немного, неслышно вернул на стол.
– Он сказал, что я круглый идиот.
– Да-а! – в замешательстве я только разглаживала складки скомканной салфетки.
– В его жизни для него главным была стабильность. Основательность. О таких, как он, говорят – «крепко стоит на якоре». А когда я подался в войска, все это рухнуло. Помню, как он метался по комнате и кричал: «Неужели ты не понимаешь, что там идет война? «Как будто я был настолько туп, что мне и в голову прийти не могло, что там я могу потерять башку. Но вскоре он смирился с тем, что его сыну забрили лоб. Я бы очень удивился, если бы случилось по-другому. Помню, в день, когда я уезжал, он уже ласково трепал меня по плечу и советовал беречь себя.
– И ты берег себя? – я оценивающе посмотрела на Майкла.
– Видишь, мне удалось унести оттуда ноги, – мягко ответил он.
Поразительно, как в нем одновременно могли уживаться и нежность, и открытость, и доброжелательность, и жестокость. Такой необычный коктейль будоражил и интриговал.
– На войне открываешь себя с самых неожиданных сторон. И иногда это бывает весьма забавно.
Господи, – пришло в голову мне. – Похоже, этот парень там наломал дров. И мне до смерти захотелось узнать – что у него на сердце. Но я постеснялась прямо спросить его. Вместо этого на ум мне лезли всякие совсем неподходящие вопросы.
«Было страшно?
Убивать приходилось?
Смерть, какая она?»
Вот о чем мне хотелось спросить этого парня. Но мне не удалось его разговорить. Однако одно мне было совершенно ясно:
Майкл боялся смерти.
Не успела я выглянуть из аудитории, как мне на глаза попался Майкл. Он поджидал меня, а как только заметил, приветственно взмахнул рукой. Наши якобы случайные встречи становились все чаще. Возвращаясь из библиотеки, я часто замечала, как он подпирает дверь общежития, сжимая в руке тающее мороженое.
Но даже после нескольких совместных посещений концертов, походов в кино, после мороженого и долгих вечеров в кафе за чашкой кофе, когда мы сидели держась за руки, он не приставал ко мне. Мы все время где-то торчали вместе, но дальше этого дело не шло. Поначалу я думала, что он излишне робок, или я ему не слишком нравлюсь... Приходила даже мысль, что ему кое-что отстрелили там, во Вьетнаме... И лишь много позже я узнала, что все это время он старательно оберегал меня от мысли, что наши отношения – поверхностны и что он испытывает ко мне лишь «постельный» интерес. Но все это было потом...
...Как-то Майкл попросил меня помочь ему подобрать галстук – скоро должна была начаться беготня в поисках работы. Дело было вечером в пятницу... На мне, помнится, была тогда одна из самых вызывающих блузок. Из розового полупрозрачного нейлона. С карманами, нашитыми так, чтобы соблюсти минимум приличий.
– То, что надо, – удовлетворенно констатировал Майкл, встретив меня в холле.
– Ты так думаешь? – бархатным голосом переспросила я.
Майкл придержал дверь, и я прошествовала мимо него игривой походкой.
– Выглядишь очаровательно, – его голос звучал совершенно искренне.
Жаль, что Пайпер не может слышать, пришло мне в голову. Моя соседка решила почтить своим присутствием очередной феминистский съезд.
Продираясь сквозь толпу участников очередного анти-какого-то марша протеста, мы двигались по студенческому городку. Взвинченные молодые люди с безумными глазами что-то выкрикивали вокруг нас. Полицейские же, окружившие толпу, наоборот, выглядели лишь немного настороженными.
Мы прорезали это людское скопище, Майкл нежно сжимал мою руку, так, как когда-то это делал отец, когда старался не дать мне перебежать улицу в неположенном месте. На перекрестке мы остановились, ожидая, когда загорится зеленый свет. На улице машин было мало. Видимо, потому что участники подобных сборищ часто заканчивали их, разбивая витрины и поджигая автомобили. Наконец мы добрались до магазина мужской одежды. Майкл сразу же направился к нужной секции. Все его движения были выверены и сосредоточены. Ах, как мне хотелось раздеть его и отдаться ему тут же – на полу, прямо напротив вешалок со спортивными костюмами.
