Так случается всегда - [95]

Я задумался над этим, испытывая огромное желание сделать то, что предлагал Питер. В конце концов, Эмбер умышленно стреляла в меня. Если такие показания будут означать, что меня не станут регистрировать как сексуального преступника, что я могу избежать двухгодичной программы лечения и смогу вернуться на работу, не должен ли я хотеть рассказать полиции, что случилось на самом деле? Черт, прокурор может даже предъявить обвинение в похищении и, как я и сказал Эмбер той ночью в домике, за решетку может отправиться она, а не я.

Но даже в тот момент, когда в голове мелькали подобные мысли, мое горло сдавило от ненависти к себе, когда я вспомнил, как Эмбер приглушенным голосом просила меня остановиться в тот момент, когда я раздвигал ее бедра. Я вспомнил ее слезы и тот истерический крик, когда я наутро вошел к ней в комнату. Я вспомнил наш разговор в машине, в ту ночь, когда она везла меня в летний домик; я помнил страдание в ее голосе и то, что она могла убить меня, если бы захотела. Но она не хотела этого. Она решила оставить меня в живых, несмотря на то, что я изнасиловал ее, только потому, что я пообещал признаться в том, что я сделал, и вынести последствия этого признания. Если я изменю показания о том выстреле, я не сдержу своего слова. Я доставил Эмбер много страданий и не мог снова причинить ей боль.

— Это был несчастный случай, — сказал я Питеру, глядя ему прямо в глаза. — Она не собиралась делать этого.

— Ну что ж, — вздохнул он. — У меня нет ничего, с чем я мог бы отправиться к прокурору. Ты признаешься в изнасиловании, Тайлер. И для тебя это самая лучшая сделка.

— О’кей, — сказал я, выдохнув это слово и стараясь заглушить в себе чувство, что я собираюсь сделать большую глупость. — Что будет дальше?

— Я передам окружному прокурору, что ты согласен на сделку, и мы согласуем день слушания твоего дела. А тем временем Джейн соберет для тебя всю нужную информацию для первой встречи с доктором Филипсом, который руководит программой. Он познакомится с тобой, после чего ты будешь видеться с ним один раз в неделю в дополнение к посещению групповых собраний сексуальных преступников. А после слушания твоего дела к тебе приставят инспектора, наблюдающего за жизнью условно освобожденных. Он будет брать у тебя пробы на запрещенные препараты и, я надеюсь, поможет тебе найти работу.

— Кто захочет теперь нанять меня? — с горечью спросил я. Я был в шоке от того, что больше не смогу работать парамедиком. И был в отчаянии от того, что потерял единственную вещь, ради которой я так тяжело трудился. А я так гордился своими достижениями, не меньше, чем дружбой с Эмбер.

— Есть компании, которые участвуют в программе нашего штата по предоставлению работы бывшим преступникам. — Питер наклонился и закрыл папку, лежавшую на столе. — Впрочем, твой инспектор сможет рассказать тебе об этом подробнее.

— О’кей, — сказал я, вставая с места. Он протянул мне руку, и я пожал ее, стараясь, чтобы на лице не отразился тот страх, который я испытывал. — Спасибо за помощь.

— Я просто делаю свою работу, — ответил он.

Я кивнул, развернулся и направился к двери, хорошо зная, что это была чистая правда. Питеру, скорее всего, было безразлично, что будет со мной дальше. Он был вполне доволен тем, что ему заплатили несколько тысяч долларов, чтобы он мог несколько раз переговорить с окружным прокурором. А теперь, очевидно, он просто отправится к следующему клиенту.

— Тайлер! — сказал он в тот момент, когда я уже взялся за дверную ручку.

— Да? — Я оглянулся.

— Что бы ты об этом ни думал, я считаю, что ты все сделал правильно. Для этого требовалось особое мужество. Поверь мне, большинство мужчин в такой ситуации повели бы себя по-другому. Я видел слишком много случаев о сексуальных домогательствах, когда жертва насилия вынуждена была оплачивать еще и судебные издержки. И судебное разбирательство наносило им еще большую травму, чем само изнасилование.

У меня сжало горло при этих его словах, и я смог только кивнуть головой в ответ.

— Я знаю, тебе придется нелегко, — продолжал он, — и я нечасто это говорю, но после курса терапии, я надеюсь, ты многое узнаешь о себе самом и никогда в жизни больше не поступишь так. И, в конце концов, ты еще сможешь наладить нормальную жизнь.

Нормальную жизнь. Стоя сейчас в этом офисе и узнав только что о моей дальнейшей судьбе, я даже не начал еще представлять, какой будет эта жизнь. Я не представлял, что смогу найти приличную работу, влюблюсь, женюсь и обзаведусь детьми, о чем давно мечтал. Какая женщина захочет иметь дело с человеком, который признался в изнасиловании? Какое общество примет меня, когда узнает о моем прошлом? Кровяное давление начало расти, когда я внезапно стал представлять сердитые лица отцов, кричащих мне прямо в лицо, чтобы я держался подальше от их дочерей. Я закрыл глаза. Как я здесь очутился? Что было во мне такого, что я позволил себе поступить так ужасно со своей лучшей подругой? Почему я не слушал ее — почему я не смог остановиться, когда она пыталась сбросить меня с себя? Что было не так со мной? Пульс ускорился, словно пытаясь найти ответы на эти вопросы. И внезапно в голову пришла мысль, что мои проблемы с тревожным расстройством зависели не только от обстоятельств, как я полагал прежде. Возможно, когда я лежал на Эмбер, мой мозг находился под властью гормонов, которые захватили его, и, как и сотни раз до этого, я был отчаянно готов на все, даже на невероятные действия, лишь бы испытать облегчение. «Но это не извиняет твой поступок, — сказал я себе. — Даже если приступ тревожного расстройства и сыграл свою роль, должно было быть еще что-то в моем подсознании, что позволило мне перейти черту».