Так случается всегда - [93]

— Мне жаль, — повторил в очередной раз Тайлер и закрыл дверцу машины.

Я провожала его взглядом, пока он поднимался по лестнице к дверям полицейского участка. Мне хотелось побежать следом за ним, чтобы убедиться, что он расскажет все подробности того, что сделал, но я понимала, что не смогу вынести это. То, что произошло той ночью, и без этого непрерывно крутилось у меня в голове. И мне не нужна была помощь, чтобы вспомнить все детали. Я не нуждалась в том, чтобы услышать еще и точку зрения Тайлера. Мне нужно было лишь одно — знать, что он вошел в здание полиции, чтобы расставить все на свои места. Что он скажет правду.

Тайлер

Спустя три недели после того, как я вошел в здание полицейского участка и признался в том, что изнасиловал Эмбер, я направлялся в Беллингхэм-Тауэрз, где у меня была назначена встреча с адвокатом, Питером Томпсоном. Его наняла моя мама, как только я позвонил ей и сказал, что подписал документ об отказе от права на присутствие адвоката при даче показаний. Несколькими часами позже, после того как офицер привел меня в маленькую комнатку и записал каждое мое слово о том, что я сделал с Эмбер Четвертого июля, мне предъявили обвинение в изнасиловании второй степени, а после одной ночи, проведенной в камере, мама внесла залог и познакомила меня с Питером.

Сегодня я направлялся к нему в офис, чтобы обсудить сделку, предложенную окружным прокурором, и хотя я был полон решимости не позволять моему тревожному расстройству одолеть меня, я все равно чувствовал, как оно овладевает мною все сильнее. Когда я открыл застекленную дверь, ведущую в приемную офиса, сердце начало сильно биться, и я пожалел, что у меня нет таблетки валиума, которая успокоила бы мои нервы.

— Привет, Тайлер, — сказала секретарь Питера Джейн, когда подняла голову от бумаг и увидела меня. Она была невысокой худощавой женщиной около шестидесяти лет, носила очки в красной оправе, а ее седые волосы были постоянно всклокочены. — Как твое плечо?

— Лучше, спасибо, — ответил я, пытаясь улыбнуться, хотя мои губы дрожали. Перевязь, которую мне надели на руку тем утром в больнице в Монро, сняли неделю назад, и хотя рана все равно болела, тайленол помогал справляться с этой болью. Но всякий раз, когда я смотрел на ярко-красную кожу вокруг начавшегося образовываться струпа, я вспоминал лицо Эмбер за несколько мгновений перед тем, как она выстрелила в меня. В ее ввалившихся глазах читалась бешеная ярость и ненависть. Я вспоминал ужасную боль, которую причинил ей. И хотя я был в ужасе от того, что могло произойти дальше, меня поддерживал тот факт, что, по крайней мере, я сделал то, о чем Эмбер просила, — я дал то, в чем она нуждалась больше всего.

— Питер ждет тебя, — сказала Джейн, кивая головой в направлении его офиса. — Хочешь чего-нибудь выпить? Кофе или воды?

Я покачал головой:

— Нет, спасибо.

Меня интересовало, было ли ей тяжело, как женщине, когда ее босс представлял интересы такого клиента, как я, который признался в совершении изнасилования. Те несколько раз, когда я бывал в офисе Питера, она была предельно вежлива, но я не мог удержаться от мысли, что она, возможно, просто хорошая актриса. Я готов был поспорить, что, возвращаясь домой, она выпивала пару коктейлей, чтобы притупить отвращение к самым ужасным аспектам своей работы.

Я повернул направо и пошел по узкому коридору, который вел к офису Питера.

— Привет, — сказал я, входя в комнату и закрывая за собой дверь.

— Доброе утро, — поздоровался Питер.

Он поднялся из-за элегантного стола, сделанного из хрома и стекла, и обошел его, чтобы пожать мне руку. Он был немного ниже меня, чуть меньше шести футов, и у него было тело бывшего игрока университетской футбольной команды, который в последнее время проводил больше времени на диване, чем в тренажерном зале. Он сражался с редеющими волосами, носил синий костюм и сверкающие черные мокасины.

— Как дела?

— Я в порядке, — сказал я, опускаясь в стоявшее ближе к двери одно из двух черных кожаных кресел с высокими спинками. Но по-честному я должен был сказать, что я совсем не в порядке. Душа уходит в пятки при мысли, что я могу оказаться за решеткой. — Настолько, насколько это возможно, полагаю.

— Как мне известно, ты уже получил известие от своего капитана? — спросил Питер, возвращаясь на свое место напротив меня.

— Да, — сказал я, не в силах скрыть свою горечь. — Меня уволили.

Он позвонил несколько дней назад, после разговора с окружным прокурором, который сообщил ему о выдвинутых против меня обвинениях. Наш разговор был коротким, меньше двух минут, и в конце капитан сказал, что не желает больше видеть меня на станции — он поручит кому-нибудь очистить мой шкаф и перешлет мне вещи.

— Ну что ж, мы ждали этого, не так ли? По закону ты не можешь работать парамедиком, будучи сексуальным преступником.

— Знаю, — сказал я, передернувшись от слов «сексуальный преступник». Как бы я ни старался, я до сих пор не мог поверить, что превратился в «сексуального преступника». — Но от этого не легче. Эта работа была смыслом моей жизни. Это все, что у меня было.

Питер пожал плечами, и я выпрямился в кресле, чувствуя, как покраснело мое лицо от неожиданного приступа ярости, когда Питер пожатием плеч отмел мои страдания по поводу карьеры. Что будет, если кто-нибудь отнимет у него работу? Что он тогда почувствует?