Так они жили - [28]

Шрифт
Интервал

— Ну, ничего, ты их подбодри. Гляди-ка, перекресток, пойдем направо. Сюда дорога лучше укатана.

— А мы не заплутаемся?

— Чего тут? Скоро и светать станет… да и теперь светло. Эта дорога езженая, не к лесу… Куда-нибудь к жилью придем.

— Какая ты, Оля, умная, а я вот ни за что бы не догадалась.

Часа через полтора стало рассветать, и вдали показалась деревня.

— Оля, мы здесь не остановимся?..

— Ишь, бедняжка, совсем ты измучилась, а мне хоть бы что…

— Остановимся, только где-нибудь в маленькой избенке. На постоялый я больше ни ногой.

У самого входа в деревню, немного в стороне, стояла небольшая изба, к которой девочки и направились.

— Оля, да здесь пожар. Видишь, как дым из дверей валит, — крикнула Женя, когда они отворили дверь в сени.

— Какой пожар? Христос с тобой, печку затопили, вот и все.

— А дым?

— Куда же ему деваться? Изба-то ведь курная… без трубы.

Женя не имела понятия о курных избах и еле разжимала глаза от едкого дыма, валившего из топившейся печки.

— Зато в этих избах тараканов нет, — засмеялась Ольга и, помолившись на образа, оглянулась кругом.

— Что-то ровно в сказке: никого в избе и хозяев нет.

— Каких тебе хозяев… я дома… а матка корову доит, тятька в лес уехал, — докладывал очень степенно мальчонка лет шести, с любопытством оглядывавший прибывших.

— Так вот, батюшка, господин хозяин, не пустишь ли странных людей обогреться? — со смехом проговорила Ольга.

— А мне чаво, грейтесь ужо, — неторопливо отвечал мальчуган.

В это время Женя сбросила уже с себя тулупчик и платок.

— Женюшка, что это ты сняла все? Ведь и дверь, и окно открыты…

— Мне очень жарко, душно так, — отвечала Женя.

Она сильно побледнела и осунулась. Оля только теперь это заметила и стала ее уговаривать поесть. Развязав котомку, девочка убедилась, что в ней хозяйничали чужие руки. Узелка с деньгами не оказалось.

— Украли… украли ведь, деньги-то! Слышишь, Женя, деньги украли!

Женя довольно безразлично отнеслась к этому событию, оставив охать Ольгу и пришедшую в это время с подойником [22] женщину.

— Ишь, обокрали вас, болезные, — проговорила женщина, процеживая молоко. — А далеко еще брести-то?

— К Троеручице в монастырь, — отвечала нехотя Ольга.

— Неближний свет… Отсюда верст боле сорока будет. Не занедужил бы у тебя паренек-то. Ишь, с лица-то какой худенький.

— Нет, я ничего, я дойду, — лениво проговорила Женя.

Вообще, несмотря на то, что в этой избушке Жене удалось и вымыться, и переменить белье, несмотря на ласковое угощение хозяйки парным молоком и горячей похлебкой, Женя не развеселилась, была молчалива и насилу заставила себя двинуться в путь, когда пришло время идти.

Они сделали не больше трех верст, как девочка хриплым голосом обратилась к Оле.

— Оля, я не могу дышать… Очень горло болит и бок, так и стреляет… Совсем идти не могу…

— Господи, вот беда-то… Что же теперь делать? Назад ворочаться — далеко, теперь скоро деревне надо быть, видишь, поля пошли. Давай я тебя поведу, может, до деревни-то и добредем, отлежишься немножко… Переждем денек.

— Я дойду, только пойдем потише.

Девочки поднимались на небольшой пригорок. Когда они с большим трудом и останавливаясь чуть не через каждые десять шагов, очутились на вершине, то оказалось, что сейчас же за ним, у самого склона, приютилась небольшая группа домов.

— Усадебка это какая-то, — проговорила Оля. — Видишь, барский дом в саду… а это службы… вон людская, видно, а вон и двор, и скотная изба рядом. Туда и зайдем… Может, позволят нам скотники туточки отдохнуть.

Оля говорила об этом с сомнением. Она искренне жалела, что это была не деревня, а усадьба, но тащить Женю дальше было нельзя, бедная девочка совсем изнемогала.

Однако ласковый прием высокой краснощекой скотницы сразу успокоил Олю.

— Христос с вами, ночуйте, ребятушки… места не пролежите. Чьих вы будете?

— Мы в монастырь идем… к Троеручице. А господа не забранят, как узнают, что вы нас пустили?

— Наши-то господа? Нет, не забранят. Они и сами всех странных принимают, я, пожалуй, туда вас и сведу, там лучше будет.

— Нет, нет, — воскликнула Женя, успевшая с помощью Оли раздеться и уже растянувшаяся на лавке, чтобы поскорее отдохнуть. — Нет, я никуда не пойду, мне и здесь хорошо.

— Устал паренек-то, видно? Издалека идете?

— Должно быть, разнедужился, — проговорила другая женщина, сидевшая с прялкой у окна. — Ты бы сходила к барышне, попросила бы малинки, попоить его. Согрелся бы и заснул, а сон всякую болезнь отгонит.

— И то, сходить…

— Не надо, не надо, — спохватилась Оля; она боялась расспросов господ больше огня. — Еще забранят господа, что хворых пустили… придется уходить.

— Нет уж, этого не будет. Наши господа милостивые. Кабы у них капитал был, они бы много добра сделали… Да и теперь со всяким человеком последним куском поделиться готовы. Ну, да подождем: мне и идти-то теперь некогда, надо с Пелагеей телят поить. А вот вернусь, тогда можно и за малиной сходить.

Но когда обе женщины вернулись, напоив телят, они застали Ольгу в полном отчаянии. Женя лежала в жару, громко стонала и не узнавала ее.

— Надо за барышней бежать, — сказала скотница. — Она у нас лучше дохтура лечит.


Рекомендуем почитать
Подвиг Томаша Котэка

Настоящее издание — третий выпуск «Детей мира». Тридцать пять рассказов писателей двадцати восьми стран найдешь ты в этой книге, тридцать пять расцвеченных самыми разными красками картинок из жизни детей нашей планеты. Для среднего школьного возраста. Сведения о территории и числе жителей приводятся по изданию: «АТЛАС МИРА», Главное Управление геодезии и картографии при Совете Министров СССР. Москва 1969.


Это мои друзья

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Том Сойер - разбойник

Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.


Мой друг Степка

Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.


Алмазные тропы

Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.


Мавр и лондонские грачи

Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.