Так это было - [35]

К 10 утра за озером сосредоточились почти вся дивизия, истребительно-противотанковый дивизион и части артиллерийского полка. Как только была переправлена последняя пушка, генерал приказал начать атаку города.

Часы показывали 10 часов 30 минут. Мимо фольварков, мелких озер, через сады батальоны подошли к городу, захватили Мраморный дворец и завязали бои на улицах и площадях. Несмотря на сильное сопротивление, к полудню центр Потсдама был в руках дивизии. Ее батальоны ворвались в расположение дворца Сан-Суси, Нового дворца Цицилианхоф, гарнизонной церкви, в которой были похоронены прусские короли Фридрих Вильгельм I и его сын Фридрих II Великий. Надежды гитлеровцев превратить Потсдам в город-крепость не оправдались. Они считали, что имеют для этого достаточное количество войск — около корпуса, много оружия и боеприпасов. Рассчитывали они и на то, что генерал Венк вновь появится в районе Швиловзее. Но не получилось. Гарнизон города частью был уничтожен, остатки его сдались в плен или бежали на юг, где уже были к тому времени танкисты генерала Д. Лелюшенко.

К полудню на башне фамильного замка прусских императоров развевался красный флаг. Захарий Петрович Выдриган покинул свой наблюдательный пункт в Вильдпарке и приехал в этот замок. Тут же генералу доложили:

— С вами просят свидания представители магистрата города.

— А что им нужно? Мы мирных граждан не трогаем.

— Они очень возбуждены.

— Пусть войдут.

В темный тихий зал вошли два человека в черных костюмах. Захарий Петрович, положив обе руки на подлокотники большого кресла, пристально смотрел на вошедших.

Крестьянский сын из села Казацкого на Херсонщине, солдат-разведчик в годы первой мировой войны, а теперь генерал — командир дивизии в столице прусских королей принимал посланцев города.

Еще в марте 1942 года, когда Выдриган командовал запасным стрелковым полком, он узнал, что оба его сына погибли на фронте. Эти известия, которые он получил почти одновременно, потрясли его. Тогда же он подал рапорт командиру бригады, в котором писал:

«Точно так же, как рыба рвется из аквариума в широкие речные пространства, так и солдат рвется в бой, тем более солдат, участвовавший в трех войнах — империалистической, гражданской и отечественной… На войне погибли оба мои сына, Александр и Николай — молодые командиры Красной Армии… Прошу направить меня в действующую армию».

Теперь генерал принимает представителей бургомистра.

— Я вас слушаю…

Один из вошедших, низко склонившись, подошел к генералу и преподнес ему ключ от города. Когда-то этим ключом пруссаки открывали ворота Потсдама-крепости. Теперь он им был не нужен. Итак, ключ, предназначенный для открытия ворот, окончательно закрыл кольцо вокруг Берлина.

Радость близкой победы совпала с получением известия от сына Николая, который считался погибшим. Сын, тоже ничего не знавший об отце, услышал по радио информацию о том, как генерал Выдриган принимал ключи от Потсдама. Николай сообщал, что был тяжело ранен, но выжил, вновь встал в строй, совершил около семисот вылетов и сбил 19 самолетов.

Но радость была печально короткой…

Герой Советского Союза Николай Выдриган погиб при исполнении задания вскоре после парада Победы, участником которого он был.

* * *

Снаряды уже рвались на территории имперской канцелярии. Ротмистр Герхард Больдт писал в тот день в своем дневнике:

«Удушливый запах серы и известковая пыль наполнили комнату… Наверху начиналось настоящее пекло. Снаряд за снарядом взрывался на территории канцелярии. Все бомбоубежище ходило ходуном, как при землетрясении. Минут через пятнадцать огонь как будто стал ослабевать и, судя по грохоту, переместился в направлении Потсдамской площади…

Я старался уснуть, но не мог. В половине шестого русская артиллерия открыла огонь более сильный, чем раньше. Обстрел превратился в непрерывный раскат грома, какого я еще не слыхал за всю войну. Вентиляторы неоднократно приходилось выключать больше чем на час. Самый верхний слой бетона был пробит в нескольких местах, и нам было слышно, как сыпалась известка на второй его слой. Среди грохота орудий все чаще раздавались глухие, тяжелые взрывы бомб. Ураган огня и стали обрушился на имперскую канцелярию и правительственный квартал. Антенна нашей радиостанции на 100 ватт рухнула… Нам несколько раз казалось, что обстрел достиг уже своего предела, но мы ошибались. Недостаток воздуха становился невыносимым. Головная боль, затрудненное дыхание к концу дня усилились. Люди в убежище впали в состояние апатии».[17]

Именно поэтому обычное «обсуждение ситуации», несмотря на крайне печальные «донесения с мест», никого, и даже «фюрера», не взволновало. Все сидели молча. И только сообщение о том, что войска генерала Буссе — огромная двухсоттысячная группировка, окруженная в лесах юго-восточнее Берлина, — частично прорвали кольцо, двинулись в район Барута и пошли на соединение с войсками генерала Венка, словно очередная доза камфары, внесло некоторое оживление. Но Кребс умолчал о том, что эта прорвавшаяся и вновь окруженная войсками 1-го Украинского фронта группировка, двигаясь на запад, постепенно уничтожалась.