Так это было - [31]

Ни той, ни другой дивизии с ходу форсировать водную преграду не удалось.

Новая попытка была назначена на вечер, и каждая из дивизий выполнила задачу. Полки обеих дивизий сражались и за Бейсельштрассе.

Так части корпуса С. Переверткина вошли в район Моабита. Отсюда путь открывался к Шпрее.

В тот день и на других участках фронта танки с грохотом двигались по трамвайным рельсам к центру, за ними шла пехота, втиснутая в узкие для нее улицы и переулки. Квартал за кварталом отвоевывались у гитлеровцев, медленно отходивших к сердцу Берлина — Бранденбургским воротам.

И как ни были сосредоточены и бдительны бойцы, как ни гуляла вокруг них смерть, они не могли не смеяться, когда политрук перевел им воззвание Геббельса, расклеенное чуть ли не на каждом доме:

«Браво вам, берлинцы!

Берлин останется немецким! Фюрер заявил это миру, и вы, берлинцы, заботьтесь о том, чтобы его слово оставалось истиной: браво, берлинцы! Ваше поведение образцово. Дальше так же мужественно, так же упорно, без пощады и снисхождения боритесь, и тогда разобьются о вас штурмовые волны большевиков… Вы отстоите, берлинцы, подмога движется!»

Солдаты смеялись.

Армия Н. Берзарина шла на северо-запад, корпус генерала И. Рослого овладел Герлитцским вокзалом и взял курс на Александерплатц. Гвардейцы В. Чуйкова двигались несколько левее к южной кромке Ландвер-канала и тоже нацеливались на центр города. Их передовые части вчера овладели аэродромом Темпельхоф с его наземными и подземными ангарами. Под землей находились полностью заправленные самолеты и их экипажи, дежурившие у машин круглые сутки: «готовность номер один» на случай бегства фашистских главарей.

Темпельхоф отныне не может быть их надеждой.

Но вдруг на КП командира полка раздался звонок.

Комбат докладывал, что по Колоненштрассе движется в стройном порядке около 400 юнцов, одетых в черные школьные кители с золотыми пуговицами и в черные брюки. Мальчики выросли в богомольном трепете перед танками, самолетами, фаустпатронами. Они произносили имена Гитлера, Геббельса, Геринга, как произносят имена святых, воздев руки к небу. Они шли, отбивая шаг и держа наготове фаустпатроны… Это смертники Артура Аксмана, фанатики, решившие отдать жизнь за «фюрера», шли в «психическую атаку», полагая, что они напугают советских солдат.

— Как быть? — спрашивал комбат. — Пропустить их в тыл или открыть по ним огонь?

— Воздержитесь, — ответил командир полка, — найдите способ обезоружить…

Тем временем юнцы приближались. Комбат выпустил несколько желтых ракет — сигнал, обозначающий передний край фронта. Но в ответ юнцы, подойдя вплотную, начали бросать фаустпатроны. Появились раненые, убитые. Мальчишки с обезумевшими глазами бросились в рукопашный бой. Пришлось открыть огонь. Несколько минут из-за дыма и беспорядочной стрельбы ничего нельзя было понять, а затем юнцы, метнув фаустпатроны, пустились бежать в свой тыл.

Раненные школьники, плача, на допросе рассказывали, как их вел в бой руководитель районного комитета, который уверял, что Темпельхоф легко взять обратно… Так захлебнулась «психическая атака» аксмановских молодцов…

1-й Украинский фронт продолжал бои на южных окраинах города. Кроме того, укреплялись позиции у Потсдама, сжималось кольцо вокруг Франкфуртско-Губенской группировки вражеских войск.

Наши летчики-разведчики вот уже несколько дней доносят, что в самом центре шоссе Восток — Запад, в Тиргартене, с обеих сторон от Колонны Победы немцы рубят так называемый «королевский лес», каждое дерево которого занумеровано и занесено в особую книгу. Теперь эти деревья сносились под корень на довольно широких полосах справа и слева от шоссе. Это нужно было для того, чтобы немецкие транспортные самолеты могли доставлять горючее для танков и боеприпасы для артиллерии.

Колонна Победы хотя и была хорошим ориентиром, становилась помехой для посадки.

Все же две машины «юнкерс-52» благополучно приземлились, но при взлете одна из них — с раненными офицерами — разбилась.

Этот наскоро сооруженный Тиргартеновский аэродром все время находился под обстрелом нашей дальнобойной артиллерии.

* * *

Обстановка в бункере оставалась гнетущей, хотя появившаяся вдруг связь с генералом Рейманом внесла оживление. Он находился все еще в Потсдаме. И хотя его войска были окружены, генерал знал, что некоторые отряды армии генерала Венка достигли пункта Ферх у озера Швиловзее юго-западнее Потсдама.

Этого было достаточно, чтобы в сегодняшнем докладе генерала Кребса выпятить именно прорыв к Ферху и приглушить сообщение о боях в районе Моабита, Герлитца и на южных окраинах Берлина.

Доклад прошел сравнительно благополучно. «Фюрер» проявил явный интерес к Ферху, долго рассматривал район озера Швиловзее на карте, советовался с Кребсом, как лучше пройти к Потсдаму и тут же давал распоряжения, которые офицеры штаба записывали в свои блокноты.

В бункер доставили раненного генерал-полковника авиации Риттера фон Грейма…

Под прикрытием десяти истребителей он и его жена, летчица Хана Рейч, вылетели из Рехлина, кое-как дотянули до аэродрома в Гатове, который уже обстреливался, а отсюда на легком самолете «Физелер Шторх» взяли курс на центр Берлина. Самолет вела Хана. Недалеко от Шарлоттенбурга осколок зенитного снаряда повредил самолет и ранил генерала. Хана Рейч довела машину до бетонной дорожки у самых Бранденбургских ворот и посадила ее в двухстах метрах от имперской канцелярии.