Так это было… - [8]

В голове роятся шальные мысли. Нас готовили к войне – и вот она! Настоящая война! Мы выполним свой долг. Наш долг, я знал это точно, как и другие, состоял в том, чтобы беспрекословно выполнять все приказы командира лодки, точно и профессионально работать с целью и, в конечном итоге, поражать противника….

Нам повезло – «война холодная» тогда не переросла в войну горячую, и мы никого не утопили. Теперь я думаю, что случись худшее, мы бы работали на пределе сил, выполняя свой воинский долг….

Через полгода после этой боевой тревоги наша атомная ракетная подводная лодка ушла на боевую службу в Средиземное море. О том, что мы идём в Средиземное море, узнали только, выйдя в море, погрузившись и начав поход, когда вскрыли пакеты. Штурман заготовил карты на весь мировой океан. Этот район ещё не был освоен нашими атомоходами. Мы были первыми, и как первым нам пришлось решать многие вопросы впервые.

Подводная лодка К-131 на переходе морем

Но главное, в июне 1967 г. мы оказались в центре мировых событий – началась арабо – израильская война. На никакие уступки Израиль не идёт. И опять мир стоит на пороге войны горячей, а мы гаранты мира. Сегодня об этом мало кто помнит, человечеству свойственно забывать уроки истории, а нам это стоило здоровья и нервов. Как пишут американские авторы: «Как только началась арабо – израильская война, командиру «К – 131» было приказано в течение 15 часов подготовить лодку к нанесению ракетно-ядерного удара по Тель-Авиву. Командир был ошеломлён. Он вовсе не хотел стрелять по Тель-Авиву, но знал, что не может не выполнить приказ…».

Подводники с К-131

Одно дело писать, видя бой со стороны, другое – пережить его. Но, слава Богу, обошлось и тот раз. Только одним своим присутствием атомоход сумел погасить накал страстей. Мы выполнили свой долг, но не были отмечены наградами. Обиды не держим – это наша работа. И знаем истину – На фронте орденов не дают.

По возвращении в базу после 92 суток похода началась повседневная, изматывающая рутинная работа, где мы были уже не главные. Во всём бал правил береговой чиновник, прикрывшийся морем, словно одеялом….

Через полмесяца после возвращения я встретил в посёлке Заозёрный своего сокурсника Льва Каморкина. Он гулял со своей малой дочкой, а я со своей. Пока дети знакомились, мы разговорились. Он сказал мне, что их подлодку направляют на боевую службу в Средиземное море, а у него нет желания идти в эту автономку. Я ответил ему, что знаю об этом, так как их командир Степанов приходил к нам за нашим опытом похода в СРМ, так моряки называют этот морской театр. Лев сетовал на то, что у него из-за этого похода срывается учёба на офицерских классах по минно-торпедной специальности. Он категорически был против командирской карьеры.

Он любил минно-торпедное оружие, но не любил его применение, от него гибло сразу много людей. Мы вспомнили с ним одну горькую истину, которую высказал когда-то в шутку один из уважаемых наших преподавателей. Мы называли его «папа Лонцих». Приставку «папа» он получил, наверное, за чисто домашний, неофицерский и нестроевой вид. «Напъясно («папа» картавил) мы готовим из вас убийц массового масштаба». Это по поводу «отключившегося» на занятиях минного факультета курсанта. Мало кто задумался над этой шуткой тогда всерьёз…. Как и не думали мы тогда с Каморкиным, что это была наша последняя встреча. Остались, только воспоминая о нём.

Мы дружески расстались, полные оптимизма и надежд на будущее.

Лев Фёдорович служил на знаменитом нашем первенце – атомоходе «К- 3», который уже и на полюсе побывал, а теперь, летом 1967 года, направлялся в субтропические воды.

После похода на полюс в июле 1962 года атомоход попал в полосу фавора – о нём писали в газетах, одна за другой на борт следовали разные делегации, а члены экипажа стали обязательными представителями многочисленных конференций и съездов. До боевой ли подготовки? Измученные командиры тихо спивались и без огласки снимались с должности. В таком «темпе» прошло пять лет, а тут понадобилось заткнуть дыру в плане боевой службы, и вспомнили о «К-3».

Срочно назначили нового командира капитана 2 ранга Степанова, доукомплектовали экипаж офицерами и сверхсрочниками с других подводных лодок, и вытолкнули на боевую службу. Каморкин был самым опытным своим офицером. Экипажу пришлось срабатываться в процессе похода. Несмотря на все недостатки в подготовке к автономке, экипаж и лодка справились с поставленными задачами. Они возвращались домой, когда последовал приказ из Москвы – задержаться на Фареро – Шетландском противолодочном рубеже и провести его до разведку. И это тогда, когда экипаж на пике усталости! Не из-за таких ли необдуманных вводных с дополнительными задачами уже при возвращении в базу погибла АПЛ «Скорпион» (США) в мае 1968 г. и «К – 8» (СССР) в апреле 1970 года?

8 сентября 1967 года пришло радио – прекратить разведку и следовать в базу. А в четыре часа начался пожар в первом отсеке, причины неясны до сих пор.

Люди спали, кроме вахты, и всё началось неожиданно. Лев, в отличие от механика и замполита бросился из второго отсека в горящий первый, а не от него….