Так это было… - [6]

Но опять всё сводилось к героическому пафосу, и нормальная человеческая жизнь снова оставалась за бортом, а мы все были героями и победителями.

Я имею не одну автономку за плечами. В них бывало всякое: и неудачи, и достижения, и разборки, и всё что бывает на берегу, и то, что ни в какие отчёты никогда не входит. Но меня всегда поражало одно, что после таких плаваний, особенно в консервных банках субмарин, люди становились очень близкими друг другу. В этих бесконечно однообразных днях открывались души и рассказывались истории, которые в других обстоятельствах никогда не услышишь. Некоторые звучали просто как анекдоты. Об одной такой истории я хочу рассказать ниже.

Подводники тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. И даже тяжёлая служба не может отнять у них индивидуальных черт характера. Пусть меня извинит читатель, что не буду называть подлинных имён и фамилий. Я с глубоким уважением отношусь к собратьям по профессии, к их боевым подругам и только хочу подчеркнуть тяжесть не только их физического бытия, но и морального. Эта тема всегда была запретна в нашем чудном государстве….

Когда после 60–70 дней напряжённого похода, обычно ночью, лодка подходит к родному причалу, у всех «женатиков» сердце не выдерживает, и они любыми способами пытаются известить родных о своём благополучном прибытии. Эмоции бывают самые разные – «Распрекрасная ты моя, гони всех! Не взирая, на поздний час, я спешу к тебе в карете номер 11», или «Не волнуйся, часа через два буду дома»…. Но служба есть служба! На атомной лодке, даже после того, как она хорошо привязалась к пирсу, работы – Ой сколько! И больше всего её у механической боевой части.

Вспоминая историю, которую хочу рассказать для Вас, мне всегда представляется кинокомедия «Ирония судьбы, или с лёгким паром», которая была снята в 1976 году. А то, что произошло в нашем городке-гарнизоне после возвращения одной из подлодок из автономки, было гораздо раньше. И, мне кажется, что кто-то из подводников рассказал эту историю режиссёру, и он, усовершенствовав её, поставил фильм, который стал новогодним шедевром на все времена.

Атомоход во втором часу ноябрьской ночи плотно привязался к родному берегу. За плечами остались нелёгкие 80 суток похода. Все до чёртиков соскучились по дому, у кого он был, и те, которые думали его получить. А это значит всё. Старпом вызвал «автобус», так называлась крытая машина, до городка было добрых 6–7 км, и зимой так быстро до него ночью не добраться. Но «дед» (старший механик) распоряжался своими офицерами сам, и поэтому большинство было оставлено на расхолаживании реактора. Были в механической части два старших лейтенанта, один киповец, другой управленец, есть такие профессии на атомоходах. Оба были женаты, оба получили квартиры под номером 17 – это значит одинаковые на 5-м этаже, в одинаковых как близнецы домах. Лифтов в них не было. Лейтенанты в то время получали, если везло, только однокомнатные и только на 1-м или 5-м этажах. Дома клепали в городках по одному проекту, и стояли они в ряд среди сопок как близняшки. Их путали часто даже днём – улиц не было, а номера часто забывали нарисовать, и жильцы держали их только в голове…. И ещё была одна особенность – на лодке этих лейтенантов звали свояками, а что это значит – объяснять не надо. Жёны их были родными сёстрами, да к тому же и близнецами, как и всё в нашей истории. Чтобы не путаться во всём похожем, назовём их просто Даша и Маша, а наших свояков Петя и Ваня.

Обычно, когда лодки уходили в автономки, жёны офицеров имели привычку уезжать на большую землю. Там у них были разные задачи, в отличие от одной у их мужчин. Но что удивляет – как бы не были засекречены все даты, касающиеся автономного плавания, или иначе «БС», жёны их знают с поразительной точностью, и как перелётные птицы все собираются точно к назначенному времени – одни несколько раньше, другие точно в день прихода субмарины. Все эти подробности станут ясны, несколько позже.

В те годы многие военнослужащие и члены их семей предпочитали для связи с Большой землёй авиатранспорт. Летали надёжные «ИЛ – 14», которые сегодня мало кто помнит, но по надёжности они превосходили все современные типы самолётов вместе взятые. Да к тому же это были универсальные труженики, в арктических условиях незаменимые. И, конечно, четыре часа полёта до Ленинграда (Питера) считались мгновением, по сравнению с 48 часами скорого № 49 (Мурманск – Ленинград). Вот только с аэродрома до нашего гарнизона было добираться очень неудобно, и обычно пассажиры домой попадали ночью, но в ноябре это понятие было уже относительным – ночь была полярной. Ходила даже такая загадка «армянского радио» – «Можно ли за одну ночь полюбить сто раз жену? – Можно! Если эта ночь полярная!».

Даша прилетела в день прихода субмарины и попала в городок к позднему вечеру. Добралась на попутной. Поэтому сошла несколько раньше главной автобусной остановки, служившей основным ориентиром в распознавании своих домов. Вещей было немного, и она шустро, взбежав на 5-й этаж, без труда попала в квартиру 17. За два месяца можно забыть многое, и она особенно не обратила внимания, на мелькнувшую было мысль, что-то вроде не так. Надо отметить, что и внутреннее убранство квартир с казённой мебелью, получаемой в КЭЧ (квартирно-эксплуатационная часть) на прокат, была на Севере тогда такая льгота, делали их до удручения однообразными.