Так это было… - [4]

ПЛ 629 проект

Тёщу Виктор уважал, да и она, много пережившая, с пониманием относилась к его службе и всегда в спорах с женой принимала его сторону. Виктор звал её мамой больше из уважения, чем из-за возраста, – она была на три года старше его родной мамы.

Ещё она вызывала уважение к себе своим открытым гостеприимством. Многие сослуживцы Виктора, бывавшие в Питере, пользовались её адреском, с гостиницами в нашей стране всегда было туго. И сегодня уже седые ветераны вспоминают её добрым словом. И все, посещавшие её дом, потом говорили Виктору: «Какую ты выбрал жену, не знаем, а вот что мать у тебя замечательная старушка – это точно».

Анна Никитична, так звали тёщу, не в первый раз посещала их на Северах, и обычно всегда говорила: «Соскучилась по внучке. Она у меня единственная, а здесь вкусненьким ребёнка не побалуешь. Дай, думаю, проведаю…». Но это была больше отговорка. Сердце болело у неё за всех – и за внучку, которую она хотела взять в Питер, но её пока не отдавали, и за дочь, и за зятя, особенно за их совместную жизнь. На то были причины. Нет, зять внушал ей доверие, а вот дочь последнее время стала что-то взбрыкивать.

«Отбилась от рук, – говорила она зятю, – возьми вожжи, не поддавайся!..». Но одно дело слово, а другое дело – личный догляд и материнское руководство.

На мостике ПЛ 629 проекта (автор крайний слева)

Путь от причала до дома занял не более двадцати минут. Виктор не ошибся, его ждали. Дверь открыла тёща, радостно поцеловала его и сообщила, что жена и дочь уже спят:

– Ждали-ждали, но не выдержали – заснули. Сказали, чтобы я их разбудила. «Титан» натоплен, ужин готов. Хотели поужинать вместе. Минут десять назад звонил какой-то оперативный и просил, когда ты придёшь, чтобы сразу позвонил ему.

Всё это Анна Никитична говорила на ходу, пока он снимал сапоги и развешивал мокрую канадку.

Виктор заметил накрытый стол, на котором красовалась бутылка пятизвёздочного армянского коньяка, роскошь по тем временам…. Но надо было звонить оперативному.

– Старик, – сказал оперативный, – давай дуй на лодку Преображенского, она стоит у шестого пирса. Казак Голота (командир дивизии подводных лодок, капитан 1 ранга Голота Григорий Емельянович – впоследствии контр-адмирал, трагично закончил свой путь – В.К.)приказал тебе идти с ним на глубоководные испытания….

– Да ты что! У них же есть собственный минёр, Вася Батон!

– Ну, это вопрос не ко мне. Ты же знаешь, Голота всегда берёт тебя в море. А собственно, всё сам узнаешь на месте….

Приказ есть приказ. И Виктор, обвернувшись к тёще, которая тревожно прислушивалась к телефонному разговору, с сожалением сказал:

– Не получилось, мать ни помывки, ни торжественного ужина. Откладывается до следующего раза. Опять в море.

С этими словами он начал надевать сапоги и ещё не высохшую канадку.

Никитична, как бы что-то предчувствуя, стала его успокаивать:

– Витюша, не переживай! Мы подождём. А их я будить не буду, скажу, что ты задержался. А это надолго?

– Не знаю, надо разобраться. Может, через час и вернусь, у них есть свой минёр. Наверное, здесь какое-то недоразумение.

Виктор побежал к шестому причалу. По неписаному закону подводники всегда выходы «на работу» приурочивали к ночному времени. Среди них даже бытовала такая шутка – Кто работает по ночам? Женщины древней профессии, воры и, конечно, подводники!

Ночь была не из приятных. Добежав до пирса, он доложил на мостик субмарины: «Капитан-лейтенант Кулик прибыл по приказанию командира дивизии».

– Тебя и ждём! – ответили с мостика. Давай в носовую швартовную. Сейчас доложим комдиву и будим отходить!

Виктор попытался выяснить обстановку, но его никто не слушал. Все засуетились, а старпом, по кличке «гусь лапчатый», сказал, что потом всё объяснит.

Пришлось покориться судьбе и забыть про праздничный ужин, про горячий «титан», про беседу с тёщей и прочие радости, о которых моряку по большей части только приходится мечтать. Виктор быстро включился в ритм жизни лодки Преображенского, ему и раньше приходилось выходить с ними в море. Торпедисты тоже знали его и вполне доверяли. Подъехавший на машине, Голота поинтересовался наличием минёра. Пролез на мостик. Приказано было отходить. Приготовив надстройки подводной лодки к походу и погружению, швартовные команды потянулись вниз. Путь в чрево субмарины этого проекта лежал через надстройку мостика и два вертикальных и длинных трапа вниз – недаром эти лодки на флоте называли «сараями» из-за рубки огромных размеров.

Когда Кулик пробирался к трапу вниз, его в темноте мостика задержал комдив и, как бы извиняясь, сказал:

– Не обижайся, капитан-лейтенант. Всё знаю. Придём с моря, дам тебе отдохнуть. А сегодня надо вводить эту лодку в строй.

Виктора тронуло такое внимание к его персоне и он, переполненный чувств к каперангу, которого уже хорошо изучил, направился в первый отсек.

Самые неприятные для подводников выходы – на испытания после всяких ремонтов в заводе и, в частности, на глубоководные испытания. «Глубоководка» – так называют ежегодные погружения лодки на предельную рабочую глубину в целях испытания корпуса и забортных механизмов. На них избегали ходить и представители заводов. Поэтому и неудивительно, что Вася Батон, минёр этой лодки, капитан 3 ранга, более опытный в житейских вопросах, чем Виктор, перед самым выходом вдруг «серьёзно» заболел. На таких выходах происходят всякие «случайности», о которых тогда не принято было распространяться. Не обошлось без «рядового случая» и на сей раз.