Таинство, слово и образ - [10]

Не так ли явился в мир и Он, сказавший о Себе: «Я Свет миру»?

СЛАВА ТЕБЕ, ПОКАЗАВШЕМУ НАМ СВЕТ!

И доныне звучит в храмах песнь первых христиан: «Слава в вышних Богу…» Это — великое славословие, которое можно назвать жемчужиной всего чина утрени.

Завершается утреня двумя ектениями и благословением народа.

Глава III. ЛИТУРГИЯ

Если вечерня и утреня — не более, чем общая молитва, сопровождаемая пением и чтением, то Литургия (обедня) — это кульминация всего, что совершается в храме. Центральный момент ее составляет таинство Евхаристии, или Благодарения.

Христианство, открытое всем, чуждое всякого эзотеризма, для Евхаристии делает исключение. С самого начала к ней допускались только члены Церкви.

Евхаристию называют «бескровной Жертвой». Это определение можно понять, только вникнув в смысл, идею жертвы как таковой.

Жертвенные обряды появились вместе с религией. Отказываясь от какой–то части плодов своего труда, принося их «в дар» Божеству, человек тем самым исповедовал свою зависимость от него. Однако нельзя упускать из вида другое, более глубокое значение этих обрядов. В большинстве религий они были органической частью священной трапезы, которая связывала собравшихся между собой. Некая доля пищи предназначалась Божеству в знак того, что оно как бы вошло незримо в круг пирующих. Кровь жертвенного животного закрепляла кровнородственные узы участников ритуала (даже если они в действительности не состояли в родстве). И одновременно считалось, что человек, окропленный этой кровью, «породняется» с божественным покровителем племени или народа [26]. Иными словами, жертва символизировала духовное единение людей и жажду восстановить утраченную связь с Высшим.

Именно поэтому в древнем Израиле заключение Союза, или Завета, сопровождалось подобными ритуалами. Закладывая фундамент ветхозаветной Церкви, Моисей дал ей знамение общности — кровь пасхального агнца. В Иерусалимском Храме жертвоприношение сохранило характер культового пиршества. Оно — как и обряд Пасхи — имело два аспекта: утверждение целостности народа Божия и веру в пребывание с ним Господа.

В предновозаветную эпоху молитвенные трапезы вне Храма стали одним из важнейших обычаев иудейства [27]. Они сопровождались чтением Библии и беседами о вере. Главной частью ритуала было благословение хлеба и вина, а также благодарственная молитва, в которой вспоминались благодеяния Божий, явленные в Священной Истории[28]. Нередко трапезы принимали ярко выраженную мессианскую окраску. Собравшиеся за столом молились о наступлении тех дней, когда Божие присутствие в мире будет явным и окончательным, когда с приходом Мессии–Избавителя Бог заключит с людьми Новый Завет.

* * *

Пророк Иеремия (31, 32) предсказывал, что установление Нового Завета будет непохоже на начало Ветхого; и в самом деле мы видим две разительно отличающиеся картины. Там — грозные уступы Синая и толпы народа, которые не дерзают приблизиться к подножию горы; здесь — полутемная горница и Учитель в окружении Двенадцати. Там — раскаты грома и трубные звуки; здесь — тихий голос Назарянина, произносящего таинственные слова. У Синая — лишь надежда, обетование, прообраз (сам Моисей не в силах созерцать Славу Господню); на Вечери же Мессия делит трапезу с теми, кто возлюбил Его, и говорит им: «Видевший Меня — видел Отца».

Знаменательно, что на древних иконах «Троицы» (в том числе и св. Андрея Рублева) главная тайна христианской веры изображена в виде трапезы Трех, соединенных любовью. Из всех обычаев религии Завета Христос избрал именно сакральную трапезу, чтобы сделать ее основополагающей мистерией Церкви. Она призвана включить верных в незримый круг любви и соединить с Ним — Господом и Учителем…

Таково происхождение Евхаристии.

Как мы говорили. Литургия пришла к нам непосредственно из евангельских времен. Она переносит нас в ту ночь, когда Господь в последний раз перед смертью беседовал с учениками.

Во всем следуя порядку, установленному на братских вечерях, Иисус пел псалмы, произносил благодарственные молитвы над пищей, но уже не пасхальный агнец знаменовал Завет, а Он Сам — Мессия, Богочеловек. В Нем совершалось примирение людей с их Создателем.

Встревоженные и смущенные, смотрели апостолы на Христа, когда в конце трапезы Он взял в руки традиционную «чашу благодарения» и к обычным словам добавил: «Сия чаща есть Новый Завет в Моей Крови», когда, разламывая пасхальный опреснок, Он назвал его Своим Телом.

Так жертвы всех веков нашли исполнение и завершение в сионской горнице, так тоска о близости к Богу утолилась Благодарением Христовым, Его евхаристической Жертвой–Трапезой.

Сына Человеческого ждала Голгофа. Ее предрекали слова о Крови, которая будет пролита, о Плоти, которая пройдет через смерть. Но страдания Христовы — не просто гибель Праведника, мука Его души и тела, а непостижимое отождествление Святого с падшим человечеством. Свет нисходит во тьму. В лице Иисуса Бог «берет на Себя грехи мира».

Никакие слова не могут вместить эту тайну. Одно лишь постигается верой: в миротворении проявилась любовь Божия, и она же действует в Страстях «нашего ради спасения».