Таинство Исповеди. Как научиться каяться и перестать прятаться от Бога - [4]

Обратное – крайне неразумно. Это будет сродни тому, как если бы человеку с переломанными ногами, передвигающемуся с помощью костылей, сказали: «Ходить с костылями – ненормально! Ну посмотри: все же обходятся без них! Человек, который ходит на костылях, – неполноценный. Бросай-ка их и давай сам ковыляй!» Нет, совершенно очевидно, что путь другой: нужен курс реабилитации, чтобы сломанные ноги восстановились и человек заново научился ходить, и тогда он сможет бросить костыли. И никак не наоборот.

Часть 2 Исповедь в древности и в наши дни

Почему раньше каялись публично?

В таинстве Исповеди священник произносит такие слова: «…примири и соедини его Святей Твоей Церкви»[3], поскольку человек через грех отпадает от Церкви как от Тела Христова, а в покаянии должно произойти его возвращение, воссоединение. Но для того чтобы это действительно произошло, должен быть тот, кто Церковь представляет. Собственно говоря, священник на исповеди и есть этот самый представитель.

Как проходило в древности публичное покаяние и зачем оно было нужно? Христианин согрешал, об этом грехе узнавала церковная община. И чтобы этот пример не расслабил, не развратил ее, чтобы удержать других ее членов от подобного греха, нужно было акцентировать на этом внимание, дать понять, что падение брата – не что-то само собой разумеющееся, не рядовое событие, а страшная трагедия. Момент публичного покаяния необходим был не только ради согрешившего, но и ради общины.

У преподобного старца Паисия Афонского[4]есть рассуждение о том, почему Церковь так строго относится к самоубийцам, почему они лишаются христианского погребения и хоронятся вне церковного кладбища. Он говорит: разве мы можем восхитить себе суд Божий? Разве имеем право сказать, что в вечности этот человек, самоубийца, будет осужден? Мы не знаем, что заставило его свести счеты с жизнью, что происходило в его душе, что думает об этом Господь. Но для того, чтобы люди понимали, насколько это страшно, и удерживались от подобного решения, Церковь ставит для них вот этот барьер. В конечном итоге это не жестокость, а милосердие.

Мы все с детства видим на столбах таблички с черепом, костями и молнией, где написано: «Не влезай – убьет». Но ведь появились они не ради того, чтобы кого-то запугать или, как бы сейчас сказали, наполнить негативом человеческие сердца. Это предупреждение о реальной угрозе. То же самое и в случае с публичным покаянием. Его цель заключалась не в том, чтобы заклеймить человека и подвергнуть его позору, а в том, чтобы показать ужас греха и вместе с тем засвидетельствовать: согрешивший осознал этот ужас и хочет измениться.

С другой стороны, тот, кому приходилось пройти скорбным путем покаяния перед общиной (а в древности оно, как мы знаем, включало несколько достаточно продолжительных этапов), понимал, насколько тяжело возвращение от греха к полноценной христианской жизни. И это понимание тоже являлось очень мощным фактором.

Так было в древности… В наше же время человек грешит, и церковный приход об этом, как правило, не знает, поскольку современный христианин живет не в общине, а сам по себе. По этой причине публичное покаяние утратило свой смысл. И сегодня, если бы кто-то захотел его возродить, оно носило бы совершенно формальный характер.

Как у нас бывает в Прощеное воскресенье? В храме собираются прихожане, которые, согласно древней монашеской традиции, в этот день накануне Великого поста испрашивают друг у друга прощения за то, в чем чувствуют свою вину: ведь они регулярно общаются, между ними складываются более или менее близкие отношения, и они действительно порой могут чем-то задеть, чем-то обидеть один другого, могут друг о друге помыслить или сказать за глаза что-то недоброе. Однако в Прощеное воскресенье в храме обязательно оказываются и просто зашедшие туда люди, которые, желая как-то приобщиться к церковной традиции этого дня, начинают тоже просить прощения – у прихожан, у священника. В чем же их вина перед теми, кого они впервые в жизни видят? Безусловно, нам всегда есть за что просить прощения, эту истину когда-то замечательно сформулировал Достоевский: каждый перед каждым виноват. Но вряд ли большинство из людей, зашедших ненароком в храм в Прощеное воскресенье, думает в этот момент о словах Достоевского. Скорее всего, они просят прощения формально. Может быть, и неплохо, что они это делают и уходят из церкви с какими-то хорошими, теплыми впечатлениями. Но по большому счету это действие не имеет практического смысла. Прощения надо просить у того, перед кем ты виноват на самом деле: кого ты огорчил, кому причинил боль (и, конечно же, это надо делать не только в Прощеное воскресенье, но и на всем протяжении жизни, когда это, исходя из обстоятельств, необходимо).

Значение исповеди сегодня

Итак, было бы очень странно и, повторюсь, неестественно для нашей нынешней жизни вернуться сегодня к практике публичного покаяния. Христианских общин, какими они были в древности, сейчас нет. Может быть, и существуют исключения: где-нибудь в небольшой обители, где естественным образом вся братия знает, что тот или иной брат пал и таким образом отлучил себя от их общей жизни. Но и тут, помня о немощи современного человека, надо подумать, полезна ли ему будет исповедь перед всей общиной, выдержит он это или нет? Ведь все, что существует в Церкви, должно содействовать спасению человека, а не разрушать и не уничтожать кого бы то ни было.