Таинственный язык мёда - [14]

Они мешают ей дышать.

Мысли не должны отнимать столько душевных сил. Перед ней была целая жизнь, некогда было предаваться воспоминаниям о прошлом. Ни в настоящем, ни в будущем, которое она с таким трудом строила, эти мысли о прошлом были не нужны.

Может быть, поэтому воспоминания завладели ее снами?

Эта мысль ее поразила.

Анжелика поднесла руку к глазам и потерла их у самой переносицы.

– Мне снятся сны.

София нахмурила лоб.

– Кошмары?

Анжелика покачала головой.

– Нет, нет.

Если бы это были просто кошмары… Тогда их можно было бы рассказать, в этом нет ничего такого. Ей же снились золотые и фиалоковые поля, пчелы, то, как она плавает в бирюзовом море и как она счастлива. Ей снилась Яя, ее Яя, которая знает все о меде и лимонах, поет прекраснейшие песни и зовет ее. В этих снах она что-то пыталась сказать, но Анжелика не могла разобрать, не понимала слов. И сколько ни силилась побежать ей навстречу, догнать, у нее ни разу не получилось.

Да это было и невозможно. Яя умерла, когда Анжелика была еще девочкой.

Она отбросила ту боль, что сжала ей горло и наполнила глаза слезами. Прошло очень много времени, страдания уже поутихли.

Вздох и полная тоски улыбка. Она почувствовала, как подступает воспоминание. Анжелика оттолкнула его, словно волну. Но она устала бороться и уступила.

Сначала перед ней предстали картины, цвета, затем запахи и звуки. Синева моря, можжевельник на ветру, зарево в небе. Эти места она носила в своем сердце, они наполнялись в ней жизнью день за днем. Даже когда ей пришлось уехать, кусочек этих земель всегда оставался у нее в душе.

Сардиния.

За первым воспоминанием последовало второе, третье. А затем подступили эмоции.

Она была так счастлива. Море укачивало ее, она делала долгие заплывы или управляла своей лодкой. Ей нравилось подплывать к невысоким скалам, что тянулись вдоль берега. Нравилось плыть навстречу приливу, уходя далеко-далеко, где изумрудно-зеленый переходил в насыщенно синий и у нее сжималось все внутри от ужаса и очарования.

Она никогда не рассказывала Маргарите о своих заплывах. Хотя Яя позволяла Анжелике почти все, девочка знала, что отплывать на несколько миль от берега не разрешила бы уж точно.

Поэтому это оставалось ее секретом.

Единственным исключением был, конечно, он. Никола Гримальди. Ему она рассказала. Пару раз они даже сплавали туда вместе.

Невольно Анжелика разозлилась. Она пыталась сконцентрироваться на чем-то другом, но Никола не отступал, пробрался в самое сердце ее мыслей.

Тогда он был для нее всем. Другом и возлюбленным. Разницы между этими словами не существовало. Наверное, называть его так было не совсем верно, ведь оба были почти детьми. Но какое еще слово могло описать то, что между ними происходило? Никто так не понимал ее, не любил, как он. Она вспоминала, как они вместе проводили время, как переплетались их пальцы, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Или как он крепко прижимал ее к себе, потому что вдруг ей становилось холодно. А потом они давали имена волнам, что бились о бухту под домом Яи, и просто так, без малейшего повода, она и Никола смеялись, как сумасшедшие. Просто потому, что были счастливы.

Воспоминание обрастали эмоциями. Жить этой свободой моря, нырять глубоко-глубоко, чтобы схватить с самого дна песок и, весело смеясь и крича, вынырнуть обратно – это было так прекрасно. Чувство освобождения, словно тебе удалось схватить в кулак свою судьбу.

Но в этом было и еще много чего. Обещания, легкие прикосновения губ, биение сердца, и в этом маленьком мире они только вдвоем… но об этом Анжелика думать не хотела. Она остановила поток воспоминаний, когда поняла, что существует прямая связь между прошлым и будущим. Между тем, что было, и тем, что будет.

И что всему наступает конец.

Ее взгляд помрачнел.

– Сны, прекрасные сны. После которых невозможно проснуться.

– Часто в снах отражаются наши тайные потребности, знаки, к которым следует присмотреться, – сказала София, став неожиданно серьезной. – Я как-то читала, что таким способом наш мозг пытается реализовать наши желания, по-настоящему важные желания.

Анжелика нахмурилась и посмотрела куда-то вдаль.

– Когда я просыпаюсь, единственное желание – плакать. Сны перемешиваются с воспоминаниями.

– С чем?

Анжелика не рассказывала подруге о Николе. Она не знала, как объяснить ей эту давнюю любовь, так и не исчезнувшую с годами.

– Каменные стены, женщина… моя Яя, помнишь ее?

– Родственница твоего отца, которая взяла над тобой опеку в детстве? Конечно, помню.

Анжелика кивнула. На самом деле Яя была для нее такой же мамой, как Мария, и даже больше, чем Мария. Потому что родная мама никогда не проявляла к дочери нежность: не хотела или не могла – это предстояло еще выяснить. Мария была очень резкая, жесткая. Человек дела. Очень сдержанная.

– Да. Мне снится, как Яя поет и зовет меня. Но я не понимаю, что она говорит. И пчелы, много пчел, они кружат рядом и садятся на меня. Глубокое чувство утраты. Как будто вдруг я лишилась всего на свете, даже места, где жить. Мне кажется, что я больше не знаю себя, не знаю, кто я.

– Яя, какое странное имя.

– На самом деле ее звали Маргарита.