Таинственный венецианец - [12]

— И куда же вы идете, синьорита?

Эмма резко обернулась, прижав к губам пальцы, чтобы не закричать от испуга. Но увидев стоявшего перед ней человека, лишь прошептала: — Вы?

Это был тот самый незнакомец, с которым она разговаривала в фойе отеля «Даниэли». У него был вид человека, захваченного врасплох. Он глядел на Эмму, чуть прищурившись.

— Что вы здесь делаете? — сдержанно спросил он, но Эмма почувствовала, что он чем-то рассержен.

— Я, — запинаясь, заговорила Эмма. — Дело в том, что графиня Чезаре пригласила погостить мою мачеху. Но… А кто вы?

Выражение лица незнакомца несколько смягчилось.

— Значит, вы — падчерица Селесты Воган?

— Да, — кивнула Эмма. — Но вы не ответили на мой вопрос…

Неожиданная мысль поразила ее.

— А вы, значит, граф, внук графини Чезаре? — очень тихо спросила Эмма.

— К вашим услугам, — галантно произнес граф.

— Значит… — пробормотала Эмма. — Но откуда вы появились… Я имею в виду то, что я не слышала, как вы вошли… Так, значит, это вы были там внизу, в холле?

Граф нахмурился.

— Вы стояли на галерее или услышали что-то и поспешили выяснить, в чем дело?

— Боюсь, что я просто размечталась. Извините, я не знаю, как к вам обращаться: синьор граф или просто синьор? — спросила Эмма, покраснев.

— Это не имеет значения. Итак, вы сказали, что о чем-то размечтались.

— Да… А потом я увидела, что кто-то вошел в холл с футляром для гитары… Мне показалось это очень странным… Ведь графиня говорила, что нижними комнатами никогда не пользуются. Конечно, если бы я знала, что это были вы, то я знала бы, что это вы… — закончила Эмма, совершенно запутавшись. Граф провел рукой по своим темным волосам, внимательно разглядывая девушку.

— В этих комнатах я иногда храню кое-какие свои вещи, вот и все.

Эмма машинально кивнула головой.

Какое-то время они молча стояли друг против друга. И это молчание показалось Эмме осязаемым. Все было странным: граф, за которого Селеста собиралась выйти замуж, и этот человек, который вчера наполнил ее каким-то изумительным чувством самоуверенности, потому что его глаза сказали ей, что он считает ее привлекательной, и который пригласил се вчера в бар. Все это было невероятно, неприемлемо и вообще ужасно.

Неужели он может позволить себе продаться за богатство, которое поможет восстановить материальное благосостояние семейства графов Чезаре? Эта мысль показалась Эмме отвратительной.

Эмма знала, что он смотрит на нее, а она, опустив глаза, разглядывала свои синие джинсы и голубую майку. Внезапно она вспомнила, что собиралась купить себе новые платья, но ссора с Селестой заставила ее позабыть об этом. Странно улыбнувшись, граф заметил:

— А я думал, что падчерица Селесты — ребенок и еще ходит в школу.

Эмма покраснела.

— Мне уже девятнадцать лет, — сообщила она. — А через несколько месяцев исполнится двадцать.

— Понятно, — пробормотал граф. Эмма пожала плечами. — Да… Может быть, нам следует пойти в комнаты?

— Если вам хочется, — учтиво произнес граф.

Он распространял вокруг себя атмосферу уверенности человека, который знает свою силу над женщинами. И Эмма испытывала некое чувство досады, что хотя бы на миг, но почувствовала себя очарованной им. Она уже понимала, что он бабник и циник и не испытывал ни малейших угрызений совести, собираясь жениться на женщине просто потому, что у нее много денег.

Глава 4

Когда они вошли в гостиную, Эмма с радостью обнаружила, что там находится одна графиня, а Селеста еще не появилась. Увидев их, старуха улыбнулась и весело сказала:

— О! Я вижу, вы уже познакомились. Чезаре, по-моему, тебе следует переодеться к ланчу, не так ли?

Граф был одет в темные брюки и белую шелковую рубашку. Верхние пуговицы были расстегнуты и открывали заросшую негустыми волосами грудь. С точки зрения Эммы он был таким же привлекательным, как и накануне вечером. Она упрекала себя за свое наивное увлечение им, ведь он не был зеленым юнцом, который реагирует на девичьи хихиканья. Это был зрелый мужчина, достаточно взрослый, и по возрасту он годился ей в отцы.

— Как прикажете, графиня, — пробормотал граф Чезаре, и взгляд его снова задумчиво скользнул по лицу Эммы. Она покраснела и сказала:

— Думаю, что мне тоже следует переодеться. Я постараюсь сделать это как можно быстрее.

— А чем вы занимались до этого, милое дитя? — ласково обратилась к Эмме старая графиня.

— Я изучала окрестности, — торопливо отвечала Эмма, стараясь сбросить охватившее ее напряжение. — Я думаю, что много лет назад это место выглядело великолепно… Я имею в виду то время, когда шикарную жизнь принимали как должную. — Эмма чувствовала, что несла какую-то чепуху, но не могла остановиться.

— Я понимаю вас, дитя, — просто сказала графиня. — Не стесняйтесь говорить, что слово палаццо не звучит так, как надо, из-за его запущенного состояния. Мой внук мало думает о прошлом, он больше живет настоящим.

Эмма нервно взглянула на графа. Он стоял и спокойно слушал их разговор, не проявляя никакой заинтересованности. Его не волновала некоторая бестактность бабушки, скорее она забавляла его.

— Вы поняли, Эмма, что самая заветная мечта моей бабушки — это восстановление палаццо в его прежнем состоянии, — заметил граф. — Для нее вещи гораздо важнее, чем люди. А что касается меня, то я полагаю, что человеку нужна крыша над головой, немного пищи и яркое солнце, которое согревало бы его. — Граф весело рассмеялся, а графиня рассердилась.