Таинственный труп - [93]

— Какие захватывающие картины! Полагаю, это результат сего растительного териака, ставшего в последние дни вашей обычной панацеей?

— Смейтесь, смейтесь! Я больше ничего не скажу. Думайте сами. Измените вашу точку зрения. Сделайте шаг вперед, потом отступите, опустите голову, потом поверните, поднимите или опустите глаза.

— Забавно, вы изъясняетесь совсем как Семакгюс; тот целый вечер докучал мне своими анаморфозами и сменой угла зрения.

Приподнявшись на подушках, Ноблекур вытянул палец в сторону Николя.

— Вот именно! Это то же самое. Вы верите в то, что вы видите, в то время как на деле все представлено так, чтобы сбить с толку ваши чувства.

И он уставился на содрогнувшегося Николя.

— Если вы мне верите, вы пойдете и немедленно ляжете в постель, ибо вы дрожите как озябшая лошадь, которой пришлось долго бегать.

По дороге к себе Николя попросил у Катрины капельку ее эльзасского подкрепляющего снадобья и глотнул немалую толику. Прежде чем раздеться, он подробно исследовал захваченный им с собой плащ Эмманюэля де Риву. Каково же было его удивление, когда, ощупывая край, он обнаружил в подкладке монету и с трудом, но вытащил ее. Это оказалась английская гинея. И снова очередная тайна, причем двойная, ибо в плаще, похищенном несчастной Киской, также… Неужели это совпадение? Или в этом есть некая закономерность? Что можно сейчас сказать об этом? Решив понапрасну не терзать себя предположениями, он лишь отметил, что английская рука появляется в этой истории уже не в первый раз. Находка же, вместе со всеми прочими, становится важной уликой против лейтенанта морского флота.

Забравшись в кровать, он согрелся, и его снова одолели думы о расследовании. Один за другим, он стал осмысливать каждый имевшийся у него факт; иногда размышления его прерывались невольно возникавшими перед глазами картинами пережитого или — еще хуже — бредовыми видениями: синие плащи, шествовавшие рука об руку с сапогами и башмаками, сменялись жуткими видами мертвецкой и усеянного трупами рва неподалеку от Инвалидов. Двуликие тени отделялись от своих обманчивых фигур. В состоянии, близком к безумию, он больше не мог определить, кто виновен, а кто нет. Чего он боится больше: навредить государству или скомпрометировать правосудие? Кто позволил ему исследовать темное дно колодца? Подступавшие со всех сторон вопросы яростно отталкивали совесть. Внезапно он вспомнил о Киске и не сдержал слез. Рядом с образом этой жертвы немедленно возник образ Антуанетты. Какая роль отведена ей, живущей в окружении англичан? Оба лица слились в одно, печаль затопила его, и он забылся сном. Мушетта, устроившись на груди хозяина, дышала ему в нос и, словно маленький сфинкс, оберегала его беспокойный сон.

Суббота, 15 февраля 1777 года.

Николя вышел из дома на заре. Накануне он велел Бурдо установить слежку за Депла и домом Леруа. Понимая, откуда нанесен удар, Сартин, без сомнения, станет искать Риву в секретной камере древней крепости. Стремясь узнать, где его содержат, и прекрасно зная своего Ле Флока, ему даже в голову не придет искать лейтенанта в самой обыкновенной камере. Несколько «болтливых» осведомителей должны были направить поиски министра в уединенный сельский домик, расположенный за городскими стенами. Сам комиссар сначала отправился на мост Менял к знакомому ювелиру, который, после долгих разговоров, согласился исследовать металлические опилки, снятые с синего плаща и плаща, укрывавшего Киску. Затем на улице Арлэ он встретился с Фердинандом Берту, конкурентом Леруа в изготовлении приборов для определения долготы. К своему соседу Берту относился с состраданием, однако не уставал досадовать на него. Бесхитростный с виду, швейцарец наверняка преуспевал в делах. Обвиняя соседа в плагиате, он видел в нем мечтателя-неудачника, жаждущего почестей, в то время как себя он считал успешным владельцем мануфактуры, стремящимся найти способы производить, а значит, и продавать во множестве приборы, потребные на кораблях его величества. Затем комиссар долго бродил по кварталу, расспрашивая о Леруа привратниц и соседей.

Наконец он отправился к мэтру Вашону, своему портному, заказать, несмотря на недовольное ворчание мэтра, два понравившихся ему плаща военного покроя; Вашон не любил, когда его благородные клиенты стремились либо опередить моду, либо не следовать ей вовсе. Николя с сожалением вспомнил о двух утраченных плащах, один из которых согрел старуху Эмилию, а другой послужил саваном Киске.

В Шатле Бурдо еще не появлялся; Николя ждали три записки. В одной Ленуар сообщал ему, что в три часа пополудни его ожидают в замке Бельвю, в павильоне Забав; во второй госпожа Кампан неожиданно желала с ним встретиться в Версале, в воскресенье, перед началом мессы, а в третьей адмирал д’Арране просил его в шесть часов прибыть в Фос Репоз. Казалось, все сдвинулось с места. Николя стал снаряжаться. Ему могла понадобиться помощь, и имелись все основания обеспечить собственную безопасность. Отыскавшийся поблизости Рабуин был взят кучером; ему в помощь дали агента, бывшего учителя фехтования, человека, чье мужество не вызывало сомнений. Потом он заехал на улицу Монмартр, дабы переодеться.