Таинственный монах - [16]

Молодой человек в кожанке взглянул еще раз в сторону монастыря. Выругался, плюнул. Затем наклонился и сорвал травинку. Запихнул ее в рот, словно это был лук-пырей и стал жевать. Вновь плюнул на землю и хитро так усмехнулся. Отсалютовал настоятелю, словно игумен был служивым, развернулся и направился к автомобилю.

Руководители ОГПУ о чем-то посовещались и направились к зданию школы.

Семен Федорович и не заметил, как возле него возник игумен. Отец Михаил взял в руки бинокль и взглянул на удаляющихся красных командиров.

— Совещаться пошли, — сделал вывод он.

— Вполне вероятно, — согласился Щукин, — Интересно о чем?

Священник улыбнулся и ушел. Семен Федорович впервые ощутил себя — дураком.

Как помнится — хорошая мысля, приходит опосля.

Семен Федорович не верил, что руководители ОГПУ поверили в проклятье. Они, скорее всего, проанализировали все возможные варианты осады. Учли, что окна превращены в бойницы, вполне возможно, предположили, что у монахов могло оказаться оружие. Но как бы, то, ни было, но когда совещание закончилось, а оно длилось очень долго, из здания школы вышел тот самый паренек. Пройдя вдоль строя милиционеров, остановился у автомобиля "НАМИ-1", гневно взглянул в сторону монастыря, выругался и забрался в кабину. Дремавший до этого шофер запустил мотор и они, подняв в воздух столб пыли, умчались в сторону Рыбинска.

Минут через пять из школы вышли еще двое. Неспешно они прогулялись монастыря. Причем старший из них, что-то объяснял младшему, показывая то в одну, то в другую сторону. Тот внимательно слушал, потом убежал выполнять приказание.

— Как вы думаете, Семен Федорович? — раздался за спиной Щукина голос отца Гермагена. — Они сейчас начнут атаку?

— Нет, — проговорил бывший вор, вспоминая рассказ зятя, — сначала они подкатят английский-танк, попытаются прорваться к воротам. А потом, — тут он замялся, надеясь, что не сказал ничего лишнего, — потом если у них не получится, прикатят артиллерию. Так что атака начнется только завтра утром.

Монах удивленно посмотрел на Семена Федоровича. Хотел было поинтересоваться, почему тот так считает? Сдержался. Как-никак Костомаров — военный и знаком, скорее всего, не понаслышке, с методами осады крепостей.

— Ладно, оставим несколько монахов, а сами пойдем служить вечерню…

— Вы не возражаете, если я перед боем вздремну? — спросил Щукин.

— Не возражаю, — ответил за Гермагена игумен Михаил, он вновь поднялся на колокольню.

Беспечность священника поразила путешественника. Семен Федорович вздохнул и посмотрел, как игумен медленно стал спускаться с колокольни по винтовой лестнице. Щукин хотел было последовать за ним, но передумал, решил немного задержаться. Он еще раз посмотрел в бинокль и только после этого спустился на площадь.

Пора было выполнять задание зятя, но для начала стоило бы выспаться чуть-чуть. У самой кельи Щукин встретил Егора Тимофеевича. Тот был разочарован, что штурм не начался.

— Я думал, удастся мне поквитаться с краснопузыми, — вдруг заявил тот, — столько лет ждал повода. Они ведь, гады, сына моего младшенького убили… Может выпьем перед смертью, — предложил неожиданно тот, вытаскивая из-за пазухи флягу.

— Увольте, Егор Тимофеевич, — проговорил Семен Федорович, — с удовольствием бы, да вот только хочу, чтобы утром голова была свежей. Да и умирать нам рановато, есть у нас еще в этом мире дела.

— Ну, как изволите, — молвил крестьянин, и направился в свою келью.

Ночь опустилась на монастырь. Иноки, кроме тех, что дежурил на стенах, мирно спали в ожидание завтрашнего сражения. На фоне черного неба пролетела, размахивая крыльями, летучая мышь, где-то за стенами в ближайшем лесу прокричал филин, громко и тоскливо.

Похолодало. Милиционеры расположились в неразрешенных за последние годы зданиях за пределами обители.

С колокольни донеслось тихое пение монаха.

Щукин открыл глаза. Минут пять пролежал вот так, прислушиваясь к происходящему. Наконец поднялся с кровати, подошел к единственному окошечку и попытался выглянуть на улицу. У него ничего не получилось.

"Ну, и бог с ним, — подумал он, бросить взгляд на часы, — пора!"

Накинул пиджак на плечи, и, стараясь не шуметь, вышел из кельи. Осторожно пробираясь по двору обители, он то и дело останавливался, чтобы убедиться, что все идет как задумано. Добрался до входа в подземелье и медленно побрел по пустынному коридору. Наконец увидел, впереди, небольшую комнату. Он не удивился бы нисколько, если бы у входа в нее стоял инок с винтовкой, да вот только, та не охранялась.

"Неужели так и оставят, — подумал Щукин, — нехорошо!"

Затем мысленно отругал монахов за беспечность, но, подойдя ближе, Семен Федорович понял, что недооценил затворников. Дверной проем уже стали закладывать кирпичами, положили у самой земли несколько рядов. Тут же стояло корыто и мешок с цементом. Вроде все делалось по уму, но больно медленно. Словно и не стоит за стенами обители враг.

"Хорошо, что дверь внутрь открывается, и не успели монахи начатую работу доделать". — Подумал Семен Федорович, достал из-за пазухи масленку. Он, несколькими каплями смазал петли двери. Постарался ее открыть, и это удалось.