Таинственный монах - [14]

В то же самое время, когда один Семен Федорович, мирно спал в келье, другой продолжал строить землянку. Страшно было представить, что могло бы с ними случиться, если бы они столкнулись в коридоре. Вполне возможно герой просто растворился, как это произошло в одном из голливудских фильмов. Эта мысль неожиданно посетила Щукина, когда он на площади учил монахов навыкам обращения с оружием.

Между тем сутки, благодаря машине времени, у Семена Федоровича были растянуты. За какие-то двадцать четыре часа он успевал прожить еще восемь лишних часов, но зато за это время он успел достроить землянку. Не будь их, в этом Щукин был уверен, он просто не успел бы.

С землянкой пришлось повозиться. Во-первых, укрепить стены, так чтобы потолок не рухнул, в течение восьмидесяти лет, и не завалил сокровища монастыря. Пришлось установить внутри дополнительные колонны. Во-вторых, засыпать потолок сверху землей. Пришлось немного повозиться.

Пока одно радовало Щукина — вряд ли люди Лаврентия Берии будут искать сокровища монастыря в этих краях. Зять рассчитал все верно.

Уже когда работа была закончена, Семен Федорович подумал, что понадобится год, прежде чем холм покроется травой. Теперь оставалось только замаскировать вход в землянку, чтобы детишки, собравшиеся в лес по грибы и ягоды, на него не наткнулись.

Удалось, причем без особых усилий. Для этого пришлось несколько раз совершить прыжки в прошлое, в поисках подходящего камня.

— Как только будут сокровища в тайнике, — проговорил Семен Федорович, вытирая проступивший пот, — запечатаю камнем вход.

Утром, отоспавшись, выходил Семен Федорович за переделы монастыря, затем поднимался на колокольню одного из соборов, и в бинокль оглядывал окрестности. Иногда Щукин задумывался, почему ОГПУ не спешит с выполнением поставленных перед ним задач. Неужели, там не предполагали, что у них мог завестись — "крот", сообщивший о планах захвата Югско Дорофеевой пустоши.

Днем Щукин по-прежнему обучал монахов. Заставляя их перемещаться в коридорах зданий так, чтобы не возникало непредвиденных ситуаций.

Вечером на восьмой день из Рыбинска приехал Егор Тимофеевич. Несмотря на все протесты архиепископа, убедил крестьянина в том, что бы он покинул монастырь, у них ничего не вышло.

— Да, что я не русский что ли, — орал он, размахивая руками, — да, что я не православный, чтобы обитель на разорение антихристам отдать. Дайте мне оружия, и я до последней капли защищать буду.

Пришлось выделить Егору Тимофеевичу келью рядом с Щукиным. Вот тогда облегченно Семен Федорович вздохнул, поняв, что вовремя уложился в строительство землянки.

Девятый день в прошлом.

Щукина разбудил набат. Он протер глаза и вскочил с постели. Оделся и вышел в коридор. Там держала в руках винтовку, уже стоял Егор Тимофеевич. Рубаха вылезла из штанов, ноги босые, борода взлохмачена.

— Началось, — пробормотал крестьянин, который казалось, за последние часы просто постарел. Семен Федорович теперь не сказал бы, глядя на него, что они ровесники. — Скорее к бойницам, — произнес старик.

Щукин покачал головой. Затем посоветовал одеться, дескать, в таком виде смерть принимать зазорно. Крестьянин на секунду задумался, затем посмотрел на рубаху, штаны и босые ноги, тяжело вздохнул.

— Вы правы, Семен Федорович, — согласился он, — ох, как правы.

Вернулся в свою келью. Щукин проводил его взглядом, и направился на монастырский двор.

В бирюзовом утреннем воздухе громко надрывался монастырский колокол. Этот звук, ранее они были совершенно другими, и тот, что звал в молельню, и тот, что призывал к трапезе, пробирал аж до печенок. Семен Федорович осенил себя крестным знамением. Вновь бросил взгляд на небо, словно пытаясь рассмотреть там какой-нибудь знак. Но вынужден лишь был проворчать сердито и недовольно. Вместо лика богородицы или еще чего-нибудь сверх естественного там, словно голодные грифы, прилетевшие отведать человеческого мяса, кружили вороны.

Черный ворон,

Что ж ты вьешься,

Над моею головой…

Это Щукин произнес вслух. И от слов своих же ему вдруг стало тревожно. То ли набат сыграл какую-то роль, то ли кружащие в небе птицы, но Семен Федорович на секунду задумался, а что будет, если он погибнет? Мало ли как бывает. Случайная пуля, маленький камушек, отколовшийся от монастырской стены, да мало ли еще что. А если он умрет здесь, в не своей эпохе, что будет тогда со всеми там в будущем? Неужели Геннадий этот вариант не предвидел. Хотя зять умолял его не вмешиваться. Но можно ли было предположить, что события затянут Семена Федоровича в водоворот. Теперь Щукину казалось, что по-другому он просто не мог бы поступить.

Мурашки по спине пробежали. Будто ветерком могильным подуло.

— Бред, — проворчал Семен Федорович, направляясь к центральной башне крепости.

Только стоя на колокольне, под сводами деревянного шатра ему, наконец, удалось окинуть взором поляну между рекой и обителью.

Там внизу, на приличном расстоянии, словно орда Тохтамыша, рассредоточились регулярные милицейские части городов Мологи и Рыбинска. Привезенные на четырех грузовиках АМО-Ф-15, в сопровождении легкового автомобиля НАМИ-1, они выстроились в линию в ожидании начала боевых действий. К тому же, двумя колоритными точками выделялись на этом фоне два стареньких броневика, явно прошедшие все тяготы двух последних войн.