Таинственный герцог - [56]

— И вытащить череп из уха? — предложила Белла, слушая свой шутливый тон и наслаждаясь им.

— Это необходимо? — тоскливо спросил он, подмигнув ей.

— К сожалению, да.

Подняв руку, он вытащил серьгу из уха и протянул Белле.

— Отдаю ее вам на хранение.

— Череп… — взяв серьгу, протянула Белла, а про себя подумала: «Лучше бы вы отдали мне на хранение свое сердце», — но все равно крепко зажала в руке, решив беречь, — Зачем вы ее носите? Она делает вас похожим на пирата.

— Потому что она меня забавляет. И потому что иногда полезно быть заметным.

— Как тогда, в «Черной крысе»? — вспомнила Белла.

— Вот именно. Итак, если вы действительно хотите ехать со мной в Оксфордшир, возникает другая загвоздка. Мы будем необычной парой, но нам ни к чему, чтобы о нас судачили.

Белла вопросительно посмотрела на него.

— Мы абсолютно не похожи друг на друга, так что заявлять, будто мы брат и сестра, не имеет смысла, а для каких-то других объяснений мы слишком близки по возрасту. Единственный выход, который приходит мне в голову, — через секунду добавил он, — это притвориться женатой парой.

— Ни за что!

Белла чуть не подпрыгнула на сиденье. Его предложение прозвучало бы оскорбительно, если бы не было так близко к ее собственным мечтам.

— Ничего непристойного, уверяю вас. Но как еще мы можем представляться?

Он был прав, и Белла немного успокоилась, но все же чувствовала, что опасность грозит ей со всех сторон.

— Может быть, сводные брат и сестра? — предложила она.

Он выразительно поднял бровь, и Белла поморщилась — она знала провинциальные нравы. Хотя такое родство вполне возможно, в него никто не поверит.

— Сожалею, что эта идея вам не нравится, но если вы хотите ехать со мной, я не вижу другого варианта. Любая необычность будет привлекать внимание, а значит, больше вероятности, что вас узнают. И, простите меня за грубость, вы сами говорите, что не боитесь потерять репутацию.

Белла застыла, но это правда — ей уже нечего терять. А значит, она никому не годится в жены. Все ее красивые мечты улетучились, и это еще больше укрепило ее решимость погубить Огастуса, как он погубил ее.

— Прекрасно, — пожала она плечами, стараясь не показать ни малейшего намека на боль.

— Тогда могу я называть вас Беллой?

Он слегка склонил голову.

— Пожалуй, это допустимо… Нет, нельзя, — тут же возразила она. — Мое имя может способствовать тому, что меня узнают.

— Да, может. Действительно вполне разумно, — признал он. — Как тогда мне обращаться к вам?

— Традиционно: «жена» или «миссис Роуз».

— Если мы должны обращаться друг к другу так официально, то вы должны быть чопорной молодой женой. — Он неторопливо окинул ее взглядом. — Ваше платье соответствует этой роли, а ваша живость — нет. Пожалуй, нужны очки. — Белла вздрогнула, потому что очки были частью Беллоны. — С простыми стеклами, разумеется, — пояснил он.

— Где я найду такие? — пришлось ей спросить.

— Я раздобуду их для вас. И конечно, кольцо.

Чем дальше, тем хуже.

— От езды у меня разболелась голова, — солгала она. — Может быть, поговорим позже?

Он, конечно, согласился, и Белла осталась наедине со своим несчастьем. Отвернувшись к окну, она старалась убедить себя, что рядом никого нет.

— Итак, что у вас за дело в Лондоне, сэр? — наконец заговорила Белла. — Оно касается корабля?

— Груза. Оно не займет много времени.

— А ваш корабль? «Черный лебедь»? Разве вы там не нужны?

— Шхуна в доке. Чистят днище, — пояснил он.

И она стала расспрашивать его о кораблях и о море.

А немного позже Белла осознала, что рассказывает ему о себе, но осмотрительно, и об Оксфордшире — о местной природе, о сельском хозяйстве и промышленности. Она призналась, что была плохой ученицей.

— Больше интересовались, как бы ускользнуть и встретиться с молодым человеком в дальнем углу имения, — заметил он.

— Но не раньше, чем мне исполнилось пятнадцать, уверяю вас, сэр. До того я просто мечтала на уроках.

— Мечтали встретиться с молодым человеком в дальнем углу имения.

— Нет. Я мечтала встречаться с молодыми людьми на приемах, на балах, на праздниках. Конечно, в Лондоне и, конечно, при дворе. — Она улыбнулась девичьему легкомыслию. — И конечно, мечтала, чтобы все мною восхищались.

— Как много из ваших мечтаний сбылось?

Торн старался не вспугнуть ее воспоминания, ему хотелось узнать о Белле Барстоу все.

— Несколько сбылось. В шестнадцать я начала посещать местные праздники, а зимой 1760 года приехала в Лондон.

— Когда Георг Второй еще был жив?

— Да. Я была представлена ему.

У Торна было такое ощущение, словно она расцветает у него на глазах — превращается в цветок, но не из бутона, а из чертополоха. И не в розу, а во что-то более вызывающее — пожалуй, в мак, яркий и танцующий на ветру. Ее судьба должна быть такой, а не тем тусклым существованием, которое она ведет сейчас.

— Почему вы так смотрите на меня? — встревожилась Белла.

Он рискнул коснуться того, что его очень интересовало.

— Вы когда-нибудь посещали маскарады?

— Почему вы спрашиваете?

Она снова покраснела, и весьма очаровательно.

— Просто любопытно.

— Тогда да, несколько раз.

— Они вам нравятся?

— Да, — все же ответила Белла, хотя ее напугал и поворот их разговора, и его интерес.