Таинственный цилиндр - [63]

– А почему у него была такая маленькая сумма на личном счете? – спросил Эллери.

– Именно по той причине, что я и думал, – ответил Квин. – Фильд с завидным постоянством проигрывался на бирже. И проигрывал немалые суммы. Белье также дали понять, что Фильд регулярно бывал на бегах и тоже проигрывал большие деньги. Кажется, он был легкой добычей для ипподромных жучков, хотя и был таким тертым калачом в своей сфере. Во всяком случае, это объясняет, почему у него было так мало на личном счете. Больше того – становится понятным и число «50 000», написанное на программке. Это – деньги, наличными, причем они имели какое-то отношение к той персоне, с которой он намеревался встретиться в театре. Я руку готов дать на отсечение, что все именно так.

Кроме того, я думаю, что можно без колебаний сделать вывод: Фильд был хорошо знаком со своим убийцей. Во-первых, он принял от него виски, содержавший яд, и, кажется, ни в чем не заподозрил при этом. Во-вторых, о встрече в театре – о секретной встрече! – надо было договариваться заранее. Ведь театр был выбран именно ради секретности, зачем же еще!

– Ну, хорошо. Я хочу задать тебе этот же вопрос, – перебил его Эллери, надув губы. – Почему именно театр надо было выбрать для секретной встречи? Ясно, что секретная встреча была задумана ради какого-то постыдного дела, которое надо скрывать. Не лучше ли было выбрать для такой встречи парк? Коридор отеля? Объясни мне, почему театр?

– К несчастью, сын мой, – мягко сказал инспектор, – мистер Фильд не мог заранее знать, что будет убит. Его заботило одно – удобно ли это место встречи для него. Выбрать театр мог и сам Фильд. Может, он хотел на всякий случай иметь алиби на этот вечер. Мы просто не можем знать, какие у него были намерения. Если взять коридор отеля – там его могли заметить, узнать и запомнить. В театре гораздо легче затеряться в толпе. Он, вероятно, не хотел рисковать, отправляясь в такое безлюдное место, как парк. И, наконец, у него была, вероятно, особая причина, чтобы его не видели в обществе той персоны, с которой он встречался. Вспомни: билеты, которые мы нашли, показывают – эта другая персона вошла в зал не вместе с Фильдом. Но это все бессмысленные умствования и предположения…

Эллери задумчиво улыбнулся, но ничего не сказал. Он подумал, что отец так и не дал удовлетворительного ответа на его вопрос и что это весьма странно для столь прямолинейно мыслящего человека, как инспектор Квин…

А Квин уже продолжал свои размышления вслух.

– Ну, положим. Мы, конечно, должны всегда учитывать и такую возможность, что особа, с которой Фильд проворачивал свое темное дело, не была его убийцей. К тому же преступление кажется чересчур хорошо спланированным. Но может статься, что среди публики, присутствовавшей в зале в понедельник вечером, нам надо искать не одного, а двух человек, непосредственно причастных к смерти Фильда.

– Морган? – спросил вяло Эллери. Инспектор пожал плечами.

– Быть может. Почему он ничего не сказал нам о встрече с Фильдом, запланированной в этот вечер в театре? Ведь вчера он откровенно выложил нам все остальное. Вероятно, понимал: очень уж невыгодно для него признание, что в тот вечер он собирался вручить убитому деньги, выманенные шантажом.

– А давай поглядим на дело так, – сказал Эллери. – Мы, значит, находим убитого, на программке которого написано число «50 000», означающее, видимо, сумму денег. Мы знаем от Сампсона и от Кронина, что Фильд был человеком по характеру беззастенчивым и, вероятно, обладавшим преступными наклонностями. От Моргана мы знаем, что он занимался шантажом. Я полагаю, что на этом основании можно смело сделать вывод: он пришел в понедельник вечером в Римский театр, чтобы получить или потребовать от некой неизвестной нам персоны данную сумму денег. Верно я рассуждаю?

– Давай дальше! – проворчал инспектор уклончиво.

– Хорошо. Если мы исходим из допущения, что шантажируемая особа и убийца – одно и то же лицо, нам не нужно искать повода для убийства. Повод налицо – избавиться от шантажиста. Если же мы, напротив, исходим из той версии, что убийца и шантажируемая особа – не одно и то же лицо, а два совершенно разных человека, нам придется снова мучиться, отыскивая повод для преступления. По моему сугубо личному мнению, это вовсе не обязательно, потому что убийца и шантажируемая особа – одно и то же лицо. Как считаешь?

– Я склонен согласиться с тобой, Эллери, – сказал инспектор. – Я просто допустил такую возможность чисто абстрактно, а вовсе не потому, что действительно так думаю. Значит, давай пока строить наши рассуждения, исходя из того, что жертва шантажа Фильда и его убийца – одно и то же лицо…

Теперь я хотел бы выяснить, куда делись билеты, которых мы не можем найти.

– Ах, да! – пробормотал Эллери. – Вот и я все время спрашиваю себя, куда ты их мог задевать…

– Брось свои шуточки, шалопай. Я делаю из этого такой вывод. Нас интересует в общем и целом восемь мест. Билет на место, на котором сидел Фильд, мы нашли при нем. Билет на место, на котором сидел убийца, нашел Флинт. Остается шесть незанятых мест, на которые, правда, были куплены билеты, как мы выяснили в кассе. Но этих билетов нигде – ни в театре, ни в кассе – мы не нашли. Ни с контролем, ни без контроля. По крайней мере, существует возможность, что все шесть билетов в понедельник вечером находились где-то в театре и кто-то их из театра вынес. Вспомни: личный обыск по необходимости был не таким основательным, чтобы можно было найти такую мелочь, как билеты, если они были специально спрятаны. Да, в общем, это было и маловероятно. Объяснение таково: либо Фильд, либо его убийца купил разом все восемь билетов, намереваясь использовать два, а остальные места оставить пустыми – чтобы задуманной его операции в театре абсолютно ничего не помешало. В таком случае разумнее всего было бы уничтожить эти шесть билетов сразу же после покупки. Видимо, так и поступил Фильд либо его убийца – в зависимости от того, кто все это организовал. Потому мы смело можем выбросить данные шесть билетов из головы – их нет, и мы никогда их уже не найдем.