Таинственный цилиндр - [60]

– Слушайте, слушайте! – закричал Эллери, подражая депутатам британского парламента, ожидающим услышать важное сообщение. – Из того факта, что вы привели с собой подкрепление в лице профессора Джонса, я умозаключаю, что при анализе бренных останков мистера Фильда вам пришлось столкнуться с определенными трудностями. Выкладывайте все начистоту, эскулап!

– Я и выкладываю, – хмуро сказал Праути. – Вы совершенно правы: я натолкнулся на определенные сложности. Хотя у меня есть некоторый опыт в исследовании внутренних органов – позволю себе такое скромное замечание, – я должен признаться, что никогда еще не видел их в столь плачевном состоянии, как у этого Фильда. По крайней мере, Джонс не даст мне соврать. Весь его пищевод, к примеру, равно как и область трахеи, выглядят так, будто по ним кто-то прошелся паяльной лампой.

– Что же это было? Какое-то ртутное соединение? А, док? – спросил в нетерпении Эллери, который обыкновенно хвастался своим полным невежеством в области точных наук.

– Вряд ли, – проворчал Праути. – Впрочем, дайте мне рассказать все по порядку. Я провел пробы на все известные яды. Хотя данное вещество некоторыми свойствами напоминало керосин, я не смог точно классифицировать его. Да, друзья мои, я сел в калошу! И доверю вам еще одну служебную тайну: мой шеф, который решил, что я просто переутомился, взял проведение опытов в свои чуткие итальянские руки, но и в этом случае результат оказался нулевым. По сей причине мы передали решение загадки главному авторитету в данной области. Но предоставляю ему самому рассказать о своих успехах.

Доктор Таддиус Джонс грозно откашлялся.

– Благодарю вас, друг мой, за предисловие, в высшей степени драматическое. Да, инспектор, труп был передан мне, и я сразу должен заявить здесь со всей определенностью, что сделанное мною открытие представляет собой самую большую сенсацию в токсикологическом институте за последние пятнадцать лет!

– Вот так новость! – пробормотал Квин, беря понюшку табаку. – Постепенно я начинаю испытывать настоящее благоговение перед умом этого нашего убийцы. Сколько открытий за последние дни! Но что же открыли вы?

– Я имел все основания надеяться, что все обычные пробы Праути и его шеф провели с великим тщанием, – начал доктор Джонс, закинув одну костлявую ногу на другую. – Они это делают всегда. Поэтому я начал с того, что провел пробы на неизвестные яды. Я говорю «неизвестные», подразумевая, что они не пользуются широкой известностью в преступном мире. Дабы вы могли представить, сколь основательно я подошел к делу, приведу только один пример: я подумал даже о столь любимом у наших друзей – детективных писателей – средстве, как яд кураре, происходящий из Южной Америки. Сей яд фигурирует в четырех из пяти детективных романов. Но увы, должен сообщить, что даже этот достойный представитель семейства ядов, которым столь прискорбно злоупотребляют авторы детективов, разочаровал меня. Эллери откинулся на спинку кресла и захохотал.

– Если уж вы позволили себе слегка поиронизировать над моей профессией, доктор Джонс, то я могу заверить вас, что ни в одной из моих книг яд кураре не упоминается.

Токсиколог хитро подмигнул.

– Экий сюрприз! Выходит, вы тоже детективный писатель?

Затем он повернулся к инспектору, который рассеянно грыз пирожное, и печально сказал:

– Позвольте мне выразить вам самое глубокое сочувствие, старина… Как бы то ни было, господа мои, могу заверить вас, что в случаях отравления редкими ядами мы без особых трудностей приходим к достаточно ясным результатам. Я имею в виду, однако, те редкие яды, которые известны медицине. Разумеется, есть бесчисленное множество редких ядов, о которых медицина европейская вообще не имеет никаких познаний, – это, прежде всего, наркотики Дальнего Востока. Короче говоря, я был вынужден, к своему сожалению, признаться, что зашел в совершеннейший тупик.

Доктор Джонс тихо засмеялся при этом воспоминании.

– Приятного в такой констатации для меня было мало. Яд, который я исследовал, имел некоторые знакомые свойства, как это уже имел честь заметить доктор Праути. Но у него были и другие свойства, которые абсолютно не позволяли его идентифицировать. Я провел почти весь вчерашний вечер в размышлениях над своими колбами и пробирками, и лишь поздно ночью нашел разгадку.

Эллери и инспектор так и застыли в ожидании, а доктор Праути со вздохом облегчения откинулся на спинку кресла и налил себе вторую чашку кофе. Токсиколог вытянул ноги, и голос его стал еще более гулким и жутким, чем был до этого.

– Яд, которым была убита жертва, инспектор, известен как тетраэтилсвинец!

Если бы эту фразу, произнесенную доктором Джонсом столь драматическим тоном, услышал ученый-химик, он, возможно, был бы потрясен до глубины души. Но инспектору она ровным счетом ни о чем не сказала. А Эллери только пробормотал:

– Тетраэтилсвииец… Для меня это звучит, словно имя какого-нибудь мифологического чудовища…

Доктор Джонс, улыбаясь, продолжал:

– Похоже, мое заявление не очень-то вас впечатлило? Но позвольте мне немного рассказать вам про тетраэтилсвинец, и вы поймете, в чем дело. Это почти бесцветная жидкость. Говоря точнее, по своим физическим характеристикам она напоминает хлороформ. Таков пункт первый. Пункт второй: она пахнет, пусть слабо, но вполне определенно – пахнет эфиром. Пункт третий – просто архиважный. Настолько важный, что… Впрочем, позвольте мне объяснить на примере воздействия на живые клетки, как действует эта чертовски сильная химическая субстанция.