Таинственный чучуна - [16]
Для того чтобы поговорить с сыном Винокурова, нужно было свернуть с нашего пути и заехать в оленеводческую бригаду. Следуя от стада к стаду на отдохнувших оленях, добраться до винокуровской бригады не представляло большого труда. Но я не очень надеялся на успех. Молва часто приписывает тем или иным лицам совершенно не свойственные им знания. Если же действительно с отцом Винокурова произошел какой-то случай, расценивающийся населением как столкновение с чучуной, то согласится ли он откровенно беседовать с незнакомым ему человеком на эту щекотливую тему?
Все же было досадно упускать благоприятный случай. И я решил ехать. К моему огорчению, нам пришлось заночевать по дороге в соседней бригаде. Свинцовые облака нависли над тундрой. Засвистела пурга. Закружился мокрый снег. Намокли дошки. Но мы, были неподалеку от жилья и, проплутав некоторое время, оказались в чуме. Горячий чай, юкола, оживленная беседа. Меня мучил лишь дым, заполнявший чум: ветер задувал трубу.
Пурга ночью стихла. Лишь на следующий день мы прибыли в бригаду Винокурова. Но его не оказалось — ушел на дежурство. Пришлось опять заночевать. С бригадиром мы долго беседовали о приемах выпаса оленей — этому искусству невозможно научиться по книгам. Только практикой приобретается опыт. На следующий день состоялась наконец беседа с отоспавшимся после дежурства виновником нашего визита. Я пустился было в подробные объяснения, для чего собирается материал о прошлом. Но в этом не было нужды. Как выяснилось, мой собеседник окончил несколько классов школы, учился на курсах, лечился в Якутске и готов был поделиться своими сведениями об интересующем меня происшествии.
Отец Винокурова летом выпасал своих оленей вместе с братом в низовьях Лены. Здесь же и охотились на диких оленей. Как-то он заметил, что олени разошлись, как будто кто распугал их. Собрал стадо. Стал перегонять на новое место, услышал свист. Думал, показалось. На завтра то же самое: опять олени разбежались. Два совсем далеко отошли. Поймал своего минера (верхового), стал собираться в погоню. Тут свист раздался, оглянулся, в тумане как будто бежит кто-то, догоняет. Снял берданку, выстрелил. Услышал крик. Опять вскочил на минера и ну гнать оленей к своим. Сюда больше не кочевал. Убил ли, ранил ли — не знает, не смотрел.
Рассказчику тогда было лет десять, он гостил у дяди. Отец долго не объяснял ему, почему не возвращался в эту местность.
Мне хотелось выяснить, когда примерно произошло это столкновение. По словам Винокурова, дело происходило в период организации товарищества по совместному выпасу оленей. Такие артели начали возникать в середине тридцатых годов. Винокуров добавил, что слух о столкновении его отца с диким человеком облетел всю тундру. Отца спрашивали, была ли у нападавшего голова, сколько оленей задавил он, много ли утащил юколы. Говорили, закончил Винокуров, что моя мать после этого стала болеть.
— Василий Николаевич, быть может, нападал не дикий, а просто кто-нибудь хотел захватить оленей. Ну, пришелец какой?
— Нет, у нас здесь никто оленей не воровал. По следам оленей вора сразу найти можно.
— Может быть, пришел человек, хотел поговорить, но боялся.
— Тогда зачем свистеть? Иди прямо в тордох, садись, ешь, пей чай. Каждый так поступает.
В словах Винокурова была логика. Поведение незнакомца, напавшего на его отца, явно противоречило всем местным законам.
Но был ли это дикий человек? Никаких новых данных в сообщении Винокурова не содержалось.
Оставалось поставить вопрос: «А был ли вообще человек?» Может быть, отцу Винокурова просто привиделось все происшествие. С максимальной осторожностью я попытался выяснить, не болел ли его отец, не страдал ли припадками, не считался ли аптахом (ясновидящим). Но получил ответ, что ничего подобного за ним не замечали. После столкновения с диким особых приключений с ним не случалось. Этот рассказ в общем ненамного приблизил меня к истине. Оставалось только поблагодарить Винокурова.
Путь из глубины тундры на побережье занял два дня. Часть дороги мы преодолели на собаках. Происшествий не было. Дул слабый ветерок. Иногда встречались следы песцов. Раза два этот пушистый обитатель страны безмолвия показался собственной персоной и исчез. Песцы занимались поиском нор.
Приморский поселок, занесенный по самые трубы снегом, мы едва не проскочили. Откуда-то снизу раздался оглушительный лай и вой собак, по-своему приветствовавших наши упряжки. Улицы в лунном свете казались траншеями, а подходы к домам — узкими снежными коридорами. На краю света пурга не шутит.
Около дома секретаря Совета возвышался большой конический шалаш. Что это — летняя кухня или огромный чум? Но при ближайшем рассмотрении сооружение оказалось стаборенными бревнами. Так здесь хранят дрова. Обычную поленницу занесет снегом, не откопаешь. Входные двери в доме открывались внутрь. Тоже необходимая предосторожность в случае заносов. Хозяева могут с такими дверями самостоятельно откопаться после пурги.
— Ну, весна пришла, — шутит хозяин, — гости из Якутска появились.
Зимой приезжие не балуют вниманием приморский поселок. Полярная ночь, рискованная дорога, пурга…
Книга посвящена «низшей» мифологии славян, т. е. народным поверьям о персонажах нечистой силы — русалках, ведьмах, домовых, о духе-любовнике и духах-прорицателях и т. п. Затрагиваются проблемы, связанные с трудностями идентификации демонологических персонажей и с разработкой методов сравнительного изучения демонологии разных славянских народов. При исследовании этого важнейшего фрагмента народной культуры главным для автора остается факт включенности мифологических персонажей во все сферы бытовой и обрядовой жизни традиционного общества.
Марк Уральский — автор большого числа научно-публицистических работ и документальной прозы. Его новая книга посвящена истории жизни и литературно-общественной деятельности Ильи Марковича Троцкого (1879, Ромны — 1969, Нью-Йорк) — журналиста-«русскословца», затем эмигранта, активного деятеля ОРТ, чья личность в силу «политической неблагозвучности» фамилии долгое время оставалась в тени забвения. Между тем он является инициатором кампании за присуждение Ивану Бунину Нобелевской премии по литературе, автором многочисленных статей, представляющих сегодня ценнейшее собрание документов по истории Серебряного века и русской эмиграции «первой волны».
В сборник вошли наиболее значительные и достоверные воспоминания о великом русском писателе А. С. Грибоедове: С. Бегичева, П. Вяземского, А. Бестужева, В. Кюхельбекера, П. Каратыгина, рассказы друзей Грибоедова, собранные Д. Смирновым, и др.
Эта книга о том, что делает нас русскими, а американцев – американцами. Чем мы отличаемся друг от друга в восприятии мира и себя? Как думаем и как реагируем на происходящее? И что сделало нас такими, какие мы есть? Известный журналист-международник Михаил Таратута провел в США 12 лет. Его программа «Америка с Михаилом Таратутой» во многом открывала нам эту страну. В книге автор показывает, как несходство исторических путей и культурных кодов русских и американцев определяет различия в быту, карьере, подходах к бизнесу и политике.
Исторический очерк философских воззрений и законодательств о самоубийстве.
Ни для кого не секрет, что современные СМИ оказывают значительное влияние на политическую, экономическую, социальную и культурную жизнь общества. Но можем ли мы безоговорочно им доверять в эпоху постправды и фейковых новостей?Сергей Ильченко — доцент кафедры телерадиожурналистики СПбГУ, автор и ведущий многочисленных теле- и радиопрограмм — настойчиво и последовательно борется с фейковой журналистикой. Автор ярко, конкретно и подробно описывает работу российских и зарубежных СМИ, раскрывает приемы, при помощи которых нас вводят в заблуждение и навязывают «правильный» взгляд на современные события и на исторические факты.Помимо того что вы познакомитесь с основными приемами манипуляции, пропаганды и рекламы, научитесь отличать праву от вымысла, вы узнаете, как вводят в заблуждение читателей, телезрителей и даже радиослушателей.