Таинственное убийство Линды Валлин - [38]

— Угасание его либидо, естественно, также негативно отразилось бы на его сексуальных фантазиях. В худшем случае судебная психиатрия потеряла бы его как объект для исследований, — сказал Брундин даже без намека на улыбку. — Я полагаю, господа хотят взглянуть на него, — продолжил доцент.

— Почему бы и нет, — согласился Бекстрём. «Будет о чем рассказать в кафетерии на работе».

Адольфссон довольствовался кивком, хотя в его глубоко посаженных голубых юношеских глазах блеснули искорки любопытства.

— Он лежит в изоляторе со вчерашнего вечера, — констатировал Брундин. — Нам пришлось вколоть ему успокоительное и привязать к кровати, поэтому вам, к сожалению, не удастся поговорить с ним. Возможно, он просто услышал, как кто-то из персонала рассказывал об убийстве Линды, и это привело его в сильное возбуждение.

Лешек Баранский меньше всего выглядел возбужденным сейчас, когда, похоже, глубоко спал. Он находился в закрытом отделении, в одном из изолированных боксов, чья площадь составляла примерно десять квадратных метров. Вся меблировка комнаты состояла из намертво привинченной к полу железной кровати. И на ней на спине лежал Лео, неподвижный и с повернутой вбок головой, так что его правая щека покоилась на подушке. Маленький и худой, с черными курчавыми волосами и мягкими, чуть ли не женскими чертами лица. Из белья на нем были только короткие больничные штаны с логотипом клиники Святого Зигфрида. Вытянутые руки были притянуты к туловищу кожаными ремнями, и такие же ремни, охватывавшие его раздвинутые ноги в щиколотках, фиксировали их к спинке кровати.

— Пройдет по меньшей мере шесть часов, прежде чем он очнется, — констатировал Брундин. — Мы обычно сначала освобождаем ему правую руку, а потом он в состоянии сам избавить себя от мучений, — продолжил врач и улыбнулся.

— Выглядит практично, — заметил Бекстрём.

«В то время как ты и твои товарищи стоят и наблюдают за ним через маленькое стеклянное окошко», — подумал он.

Когда они прощались с доцентом Брундином, тот пожелал им удачи в работе и выразил надежду, что у них скоро появится причина увидеться снова. Сам он уже приступил к диссертации о новой интересной группе молодых преступников иностранного происхождения, которые совершали жестокие преступления сексуального характера, поскольку сами становились объектами аналогичных действий в детстве и юности. Это по-разному и сильно отражалось на их психике и приводило к определенной негативной активности, но при этом все равно их нельзя было спутать с такими, как Лео.

— Я действительно жду встречи с убийцей Линды. Особенно когда он представляет совсем другую категорию, чем та, к которой принадлежит Лео, — сказал Брундин и улыбнулся им дружелюбно.

— Любой из нас жаждет встречи с ним, — сказал Бекстрём с глубокой убежденностью в голосе.

— Надеюсь, шеф не откажется услышать мое личное мнение? — спросил Адольфссон, когда они выехали за пределы больничной ограды.

— Валяй, — проворчал Бекстрём.

— Этот Брундин, похоже, действительно хороший парень, — сказал Адольфссон. — Человек на своем месте, как говорят.

«Ты далеко пойдешь, друг мой», — подумал Бекстрём и в ответ только хмыкнул в знак согласия.

16

После возвращения на работу Бекстрём приказал молодому Адольфссону по памяти сделать отчет об их посещении клиники Святого Зигфрида, в то время как сам разобрался с горами бумаг, накопившихся на его столе. Ничего сенсационного, опять же никого из тех, кто сидел в одной комнате с ним, не требовалось сразу пинать под зад для придания им дополнительного ускорения. Самое время пойти в отель и выпить немного пивка, решил Бекстрём, бросив взгляд на часы, и как раз тогда зазвонил его мобильник. Это был занудный коллега из подразделения ВИКЛАС, пожелавший узнать, как обстоят дела с Лео.

— Я встречался и с ним, и с Брундином, — сообщил Бекстрём.

— Брундин опекает его?

— Да, — сказал Бекстрём и снова скосился на часы. — Он, кстати, просил передать тебе привет.

— Ну, тогда можно спать спокойно, — усмехнулся коллега. — Брундин единственный абсолютно нормальный человек в нашей психиатрии. Как Лео себя чувствует?

— Лучше не придумаешь. Катается как сыр в масле, он тебе тоже передавал привет, — сообщил Бекстрём и отключил свой телефон.

По пути к выходу он прошел мимо комнаты Рогерссона, чтобы узнать, не освободился ли тот на сегодня, но красная лампа над дверью комнаты для допросов еще горела.

«Шесть плюс шесть часов», — отметил Бекстрём, и в худшем случае он ведь мог заказать такси.

«Кому хочется тащиться пешком по такой жаре», — подумал Бекстрём и достал из кармана мобильник, но, прежде чем успел набрать номер, неизвестно откуда появилась собственный кризисный терапевт разыскной группы, худая, как клюшка для гольфа, вдобавок немного выше его, и почти сразу же на него набросилась.

— Как хорошо, что я смогла застать комиссара, — сказала она и дружелюбно улыбнулась ему, немного склонив голову набок. — У тебя найдется несколько минут для меня?

— Чем я могу помочь тебе, Лу? — поинтересовался Бекстрём тоже с дружелюбной улыбкой.

«Лучше разобраться с этой бабой, пока я еще в тонусе», — подумал он.