Таинственное превращение - [50]

— Вы выдали себя, — сказал Жан Морейль. — У меня не было твердых догадок относительно вас. Теперь я знаю все.

— Но я не виноват, сударь! Вы должны это узнать! Не виноват! О нет! Я скажу все, все, все!.. Я это сделал для графа… Я вам все скажу…

* * *

Жильберта еще больше побледнела, ее обнаженные руки стали белее слоновой кости. Лионель стоял растерянный, пытаясь что-то вспомнить. В расширенных глазах мадам де Праз выразилась вся любовь ее к сыну. Она бросилась к нему, сжала его в объятиях и поцеловала долгим и жадным поцелуем. Потом, не торопясь, подошла к шкафу и принялась его раскрывать. Было так тихо, что можно было услышать, как летит муха.

Она вынула из шкафа и бросила на ковер несколько рассыпавшихся пачек и, погрузив руку в темную глубину шкафа, обернулась к сыну и сказала:

— Лионель, мой мальчик, это все для тебя! Простите, простите меня все! Обри узнал правду только на следующее утро… Единственная виновница всего… я!

Едва успев договорить, она, точно подкошенная, повалилась на пол.

Все бросились к ней. Ее лицо, полуоткрытая шея и недвижные руки покрывались синеватыми пятнами.

Жан Морейль покачал головой.

— Она умерла, — сказал он. — Это не проходит даром.

Он взял ее правую руку и, поднеся к свету, увидел на внутренней стороне большого пальца капельку крови — одну капельку крови.

— О! — в ужасе воскликнула Жильберта. — Как мама! Там змея!

— Что это значит? — спросил Лионель растерянно. — Что в этом шкафу?

Жильберта отскочила к самой двери. Все устремили глаза в глубину шкафа, в промежуток, чернеющий среди пачек бумаг.

…Вот-вот высунется эта ужасная змеиная голова. Откроется ядовитая пасть с единственным зубом. Тело ее свернется черно-белыми кольцами… Эта африканская змея еще жива! Или их было несколько… Она живет в этом стальном убежище, сохранив всю свою страшную силу!

Как ни был бесстрашен Уж-Фредди, а все-таки отодвинулся. Тогда Жан Морейль, несмотря на безмолвные мольбы Жильберты, сунул свою руку в шкаф…

XXII. Змея Люверси

Жан Морейль спокойно нащупывал что-то в глубине шкафа, успокаивая при этом Жильберту.

— Подойдите сюда, — сказал он ей. — Подойдите, не бойтесь. Настоящая змея теперь умерла.

Жильберта инстинктивно бросила взгляд на ужасный труп, который Обри, нисколько не беспокоясь о содержимом шкафе, почтительно прикрыл ковриком. Но глаза молодой девушки сейчас же вернулись к темному отверстию, откуда рука ее жениха должна была извлечь тайну запертой комнаты.

Жан Морейль все еще искал.

В первый раз он вынул желтую маленькую склянку и поставил ее на шкаф. Вторая вынутая им из таинственной бездны вещь была простая маленькая электрическая груша белого лакированного дерева.

Осторожно держа ее в руках, он сказал Жильберте:

— Успокойтесь, наконец. Вот та змея, которую я не мог принести ни живой, ни мертвой, как вам поклялся…

— Что такое? — спросила Жильберта растерянно.

— Жильберта, — продолжал Жан Морейль. — Только что, заметив укол, причинивший смерть графине, вы вскрикнули: «Как мама!» Это самое восклицание у вас вырвалось на днях в Люверси, когда вы сами укололи большой палец, большой палец с внутренней стороны. Следовательно, у вашей матери тоже укол пришелся в большой палец левой руки, которой она пользовалась преимущественно.

Это открытие, это неожиданное приобретение было для меня чем-то вроде ослепительно яркой лампы. С этого момента я понял, что никакой змеи в комнате вашей матери не было, но что вечером 19 августа, покидая свой пост сестры милосердия после того, как она просидела весь день у дремлющей или спящей больной, мадам де Праз оставила возле нее на электрическом шнуре звонка вот эту грушу вместо безобидной обыкновенной кнопки… О, конечно, внешне совершенно на нее похожей! — но которая не давала контакта, а представляла собой искусственную змею.

Для этой своей уверенности я нашел вещественное подтверждение в ночь, последовавшую за нашим посещением Люверси, убедившись в том, что в комнате мадам Лаваль звонок был именно, как я и думал, в форме груши и был приделан наспех. А вот — его прототип. Подойдите все. Взгляните. Я разберу эту машину.

Посмотрите сначала на это углубление в центре кнопки. Это отверстие канала, который проходит через нее насквозь. В этом канале находится полная игла, очень острая — игла от шприца. Она, как видите, сообщается своим нижним концом с маленьким резиновым мешочком, который можно наполнить жидкостью, — скажем, ядом или отравой. Если нажать кнопку, она надавливает на мешочек, из которого яд быстро переходит в иголку, которая укреплена, но не составляет единого целого с кнопкой и не погружается вместе с ней в мешочек, а, следовательно, протыкает палец жертвы, которая таким образом сама себе делает смертельное впрыскивание. Предположите, что яд причиняет мгновенную смерть, и жертва погибает, даже не вскрикнув, выпустив из рук фальшивый звонок. А утром остается только на месте этой адской машины повесить обыкновенную грушу.

Мадам де Праз знала, что мадам Лаваль звонит своей горничной каждую ночь… Она знала, что яд этой змеи еще не исследован и что яд этот действует мгновенно.

Так как змея исчезла, то вместе с единственным экземпляром этого вида змей, затерянных в глубине Африки, исчезла и возможность исследовать ее яд…