Таинственная незнакомка - [63]

Пауль Пихотка самодовольно улыбается. Таинственный незнакомец приобретает очертания. Уже определился облик радиста. С ямочкой на подбородке. Над ней есть рот, и этот рот заговорит. «Он заговорит, — думает советник уголовной полиции, — и я узнаю имена и адреса. Это не займет много времени, и я вскоре смогу преподнести всю эту банду до последнего человека бригадефюреру на подносе. Я скажу ему только одно: «Прошу вас, бригадефюрер». Длинные речи пусть он произносит сам, пусть только не забудет о моем повышении». Охотник доволен. Он напал на след дичи. Он почти наступает ей на пятки.

— Клоссхен! — В дверях тут же появляется секретарша. — Соедините меня с капитаном Кляйнфельдом из радиоконтроля. Может быть, радист не бросил свою рацию. Может быть, он попадется в сеть. Во всяком случае, уйти ему от меня не удастся.

Небольшие улицы пустеют уже с наступлением сумерек. Из окон домов не проникает ни луча света. Хильда Гёбель еще болеет, по врач разрешил ей небольшую прогулку раз в день. Неподалеку от дома матери она сворачивает на узкую улицу, кажущуюся особенно безлюдной. По одну сторону этой улицы находятся небольшие фабрики и мастерские, в которых в эту пору никого обычно не бывает. Уже издалека она замечает стоящий грузовичок «опель-бенц». Она замедляет шаги, осторожно оглядывается. Вокруг не видно ни души. В окнах близлежащих домов тоже не заметно ничего подозрительного. Едва она поравнялась с грузовичком, дверь кабины изнутри открывается. Она садится в машину. Машина тут же трогается с места.

— Вот и я.

Тео кивает. Он держит руль одной рукой, а другой обнимает Хильду за плечи и в знак приветствия крепко прижимает к себе:

— Я рад, что ты выздоровела, Хильда. Я принес тебе пару свежих яиц. Томас передает тебе сердечный привет и стакан меда.

— Если вы будете меня так баловать, я стану скоро такой сильной, что смогу выдергивать деревья с корнем. Спасибо, Тео. По в дальнейшем ешьте все это лучше сами. Вам это тоже необходимо. Свежие яйца и мед — это звучит как сказка. Откуда в наше время такие чудесные вещи?

— Это удивительно. Чем хуже положение с продуктами, тем больше можно купить из-под полы. Хильда, ты не представляешь себе, сколько припрятывают эти корректные фольксгеноссен! Я бы мог тебе многое рассказать!

— Представляю себе, Тео. Но ты, наверное, не для этого назначил мне встречу?

— И да, и нет. Это взаимосвязано. Мне нужен твой совет.

Теперь они едут по потемневшему пригороду. Но Тео не сбавляет скорости. Он больше занят разговором, чем дорогой.

— Я попал в грандиозную аферу и не знаю, что мне теперь делать.

— Рассказывай! Сколько у нас, собственно, времени?

— У меня обычный рейс. Я должен погрузить кровельный толь в Эберсвальде. Этой дорогой мне приходится ездить почти каждую неделю, и пока меня ни разу не останавливали.

— Если нас все же вдруг остановят, то ты меня не знаешь. Я голосовала на дороге, и ты подсадил меня.

— Естественно. Ведь это так и было. — Тео пытается улыбнуться, но улыбка не выходит.

Хильда замечает, что он изо всех сил старается подавить волнение.

— И надо же было этому негодяю обратиться именно ко мне! Лишь случайно я узнал, для каких вспомогательных целей меня использовали. В последнее время оберфюрер Краутнер часто просил меня подвезти его в моей машине, когда я возвращался домой. Причем у него самого есть служебная машина и персональный шофер. Я еще думал, что и среди великих мира сего попадаются такие, которые не пользуются своими благами и экономят государственный бензин. Две недели назад я должен был везти из Бранденбурга велосипеды. Этот Краутнер случайно увидел мой путевой лист и спросил, не смогу ли я прихватить его на обратном пути. Он тоже будет в тех краях, и ему не на чем добираться назад. Ну можно ли отказать начальнику? И вот я, как мы и договорились, ожидал его в закусочной недалеко от вокзала.

«Принесите мне еще кофе, фрейлейн». Тео посмотрел на свои часы. До прихода оберфюрера еще почти два часа. И зачем он только торопился? Вдруг он услышал позади себя знакомый голос. Краутнер! В зале, отделанном в деревенском стиле, хозяин поставил деревянные перегородки, и получилось несколько ниш. Кто там сидит, не видно, а что говорят, слышно, особенно если прислушаться, что и сделал Тео.

«Я же сказал тебе, что мы поставим у тебя еще один «опель-капитан». Почему ты не позаботился о месте в своем гараже? Если исправная машина будет стоять у тебя во дворе, ее может увидеть какой-нибудь ревностный идиот из вермахта и конфисковать. Надо снять резину, вынуть мотор, а машину, поставив на козлы, спрятать в гараж. Не вздумай ездить на ней! В документах указано, что она списана, предназначена на лом».

«Да когда это на наших улицах проверяли? Я мог бы на ней спокойно добывать жратву, которую ты всегда с таким нетерпением ждешь, Краутнер!»

«Ты должен ездить на велосипеде, идиот несчастный! Думай не только о своих делишках, которые ты можешь обстряпать сегодня! Мы должны позаботиться и о послевоенном времени. Тогда мы сможем развернуться, независимо от того, чем окончится эта заваруха с русскими. Подумай только, какие перспективы откроются перед нами. Говорю тебе, придет время, когда моторизация будет иметь исключительное значение. На сегодняшний день я раздобыл уже двенадцать машин с настоящими документами, где написано, что машины проданы организацией Тодта, так как они признаны мной, специалистом, непригодными. Если мы будем осторожны, а ты не будешь болтаться по окрестностям на машине, которой по документам вообще уже не существует, я достану еще. А «опель-капитан» убери, не держи на виду. Чтобы комар носа не подточил!»