Таинственная незнакомка - [57]

Мать считает, что ей пора вмешаться:

— Господин доктор дал мне указание никого не пускать к Хильде!

Удо фон Левитцов не отвечает. Он не хочет вступать в пререкания. Ему хочется поговорить с Хильдой, если удастся, наедине. Он смотрит на нее вопрошающе и требовательно.

Хильда понимает, чего он ждет. И она знает, что им действительно нужно о многом переговорить. Она уже на пути к выздоровлению, но еще недостаточно окрепла. А работа должна продолжаться, она не может стоять из-за ее болезни.

С любезностью, на какую он только способен, советник обращается к матери:

— Мне кажется, цветам было бы полезно утолить жажду в какой-нибудь красивой вазе. Тогда они могли бы много дней радовать глаз нашей пациентки, не правда ли?

Мать кивает, но остается на своем месте.

«Если я ее попрошу, она выйдет, — думает Хильда. — Тогда я смогла бы дать Удо указания. Но нужно ля это? До сих пор он имел дело только со мной. О других ему ничего не известно. Конечно, он мог бы поддерживать связь с Тео. Я знаю, сейчас Удо искренне хочет помочь и не думает об опасности. Кроме того, ему так и так грозит опасность. Если они выйдут на него, они выйдут и на меня, больше ни ка кого. На мне цепочка оборвется, если мне удастся выдержать. Могу ли я поручиться за себя? Могу ли поручиться за него? Могу ли доверить ему больше, чем он уже знает? Могу ли выдать Тео? Должна ли я установить между ними связь, чтобы они продолжали вести работу? Или же мне лучше подождать, чтобы в дальнейшем я могла работать без всякого риска? Удо для меня сделает все. Но сможет ли он вынести все?» Она заставляет себя улыбнуться:

— Я рада вашему визиту, Удо. Но я еще очень слаба, быстро утомляюсь. Давайте оставим все служебные дела до моего выздоровления.

Господин фон Левитцов все понимает и по всей форме начинает прощаться. Тщеславие не позволяет ему показать, что происходит в его душе. Значит, Хильда Гёбель ему не доверяет. Он для нее только поставщик информации, не больше. Правда, он пытается успокоить себя тем, что, если бы матери в комнате не было, а Хильда не была бы еще так слаба, она бы, конечно, дала ему важное поручение. Он все еще чувствует себя задетым, но на душе его становится легче. Интеллигентность и способность к самооценке оказываются в нем сильнее, чем тщеславие и легкомыслие. Он думает, что мог бы справиться с заданием, которое ему не по плечу.

Мамаша Гёбель счастлива. Ее Хильда отшила наконец эту «холеную обезьяну», как она называет про себя советника. Она бежит на кухню, приносит вазу, тарелочку для фруктов и с видом заговорщика улыбается дочери. «Наконец-то мы ему показали», — думает она.

Она и не подозревает, какие сомнения терзают Хильду. Правильно ли она поступила? Имеет ли она право заставить «Омегу» ждать только из-за опасения риска? Ах, если бы можно было с кем-нибудь посоветоваться! «Может, Тео сам попытается установить со мной связь? Известно ли ему, почему я не даю о себе знать, что со мной случилось?»

Мать поставила свой стул вплотную к кровати. На ее коленях лежит большая картонная папка.

— Хильда, ты часто и с радостью вспоминаешь о времени, проведенном в Варшаве?

— Да, мама.

— У меня для тебя кое-что есть.

Она раскрывает папку. В ней находятся разложенные строго в хронологическом порядке все репортажи и фельетоны, которые Хильда написала для берлинских газет, живя в Варшаве.

Хильда широко раскрывает глаза:

— И ты все это собирала? Ты никогда не говорила мне об этом, мама. И этой папки я у тебя никогда не видела.

— Стало быть, ты знаешь не обо всех моих тайниках, детка. — Она кладет раскрытую папку на пододеяльник. — Хочешь окунуться в воспоминания?

Сначала Хильда колеблется, потом берет одну вырезку, другую и наконец забывает обо всем, полностью углубившись в чтение.

Довольно улыбаясь, мать на цыпочках выходит из комнаты. Она рада, что в голову ей пришла такая удачная мысль. «Позаботьтесь о том, — сказал ей доктор, — чтобы ваша дочь не погружалась сразу с головой в работу».

Хильда словно снова прогуливается по улицам и паркам Варшавы. Она сама себе гид. Она читает, вспоминает, когда это было написано, и перед ее глазами возникают ставшие ей родными места в Варшаве и Кракове, дворец Собесского и Краковские ворота в Люблине, виллы фабрикантов и рабочие кварталы в Лодзи, ратуша в стиле ренессанс в Познани п базарная площадь в Замосцье. Она будто снова купается в Балтийском море на Гельской косе и взбирается на Рысы, самую высокую вершину в польских Татрах.

Она изъездила всю страну, изучила ее и успела полюбить. В поездках ее часто сопровождал Анджей. Многие статьи были написаны с его помощью.

Какие сведения об истории Польши вынесла она из школы? С какой надменностью многие сотрудники посольства рассуждали об этой стране! Когда речь заходила об этом, Хильда всегда заставляла себя сдерживаться, чтобы но вступить в спор с этими неисправимыми шовинистами.

С Анджеем кроме своей основной работы она могла говорить о чем угодно. Может быть, он о чем-то и догадывался, но никогда не показывал вида. Этот прогрессивно настроенный человек не был коммунистом, но был настоящим патриотом своей страны, он смотрел на мир не через розовые очки и видел в нем много недостатков. Это был веселый п забавный человек. Когда они вместе осматривали замки, он разговаривал с ней, как с принцессой: