Таинственная Клементина - [24]

Прощаясь с нею, доктор Браун заверил ее в том, что она видела сон, мнимая реальность которого объяснилась ее огромным желанием поскорее начать ходить.

Брижитт поняла, что главная ее задача заключалась отныне в том, чтобы не позволить окружающим доказать ей, что все это было плодом ее воображения: если это случится, она окажется прикованной к постели на всю оставшуюся жизнь и в придачу будет сама себя считать сумасшедшей.

Когда Присси привела детей с прогулки, Брижитт попросила тетушку позвать к ней Никки.

Мальчик медленно вошел в комнату. У него был напуганный вид; казалось, он боится даже собственную мать. Он выглядел бесконечно усталым.

Никки замер в нескольких шагах от кровати и осторожно осведомился:

— Тебе опять стало хуже, мама?

— Нет, малыш, со мною все в порядке, спасибо. Как прошла ваша прогулка? Вы хорошо развлеклись в парке?

— Д-да… — Брижитт обратила внимание на то, что мальчик отвечал как-то неуверенно, пряча глаза.

— Сегодня вы не встретили девочку по имени Клементина?

— Нет.

— Никки, кто такая Клементина?

— Никто.

— Никки, скажи мне правду, — нас никто не слышит!

— Ее просто не существует, — он торопился поскорее закончить разговор. — Это я ее выдумал.

— Вы нигде больше не были, все время оставались в парке во время прогулки?

— Конечно. Хочешь, я покажу тебе фокус? — вдруг оживился Никки и, вынув из кармана два носовых платка — красный и голубой — принялся ими манипулировать.

В этот момент дверь отворилась, и на пороге появилась Присси. Она ласково обняла ребенка за плечи и отправила его в детскую, предварительно объяснив, что его мама неважно себя чувствует.

— Вам не следовало ему этого говорить, он теперь будет переживать, — позволила себе заметить Брижитт. — Да и к тому же, я чувствую себя прекрасно и даже выходила на улицу!

Присси снисходительно улыбнулась.

— Я знаю, — мне уже об этом рассказывали. К счастью, вы не поранились.

— Не поранилась?..

— Когда упали с кровати, миссис Джи.

Брижитт пристально посмотрела в глаза девушке. Присси молча выдержала ее взгляд. Она смотрела на нее так, как смотрят на напроказившего ребенка или на старика, впавшего в детство. Впрочем, Брижитт уже не рассчитывала на то, что кто-нибудь ее выслушает и, тем более, ей поверит. Исключение составлял единственный человек — Фергюссон. Она должна его убедить!

Фергюссон отреагировал на ее рассказ точно так же, как и все остальные, — и это было самым ужасным. Ее нынешнее состояние полностью опровергало все, в чем она пыталась его уверить. Единственный способ все это доказать состоял в том, чтобы найти водителя такси, который должен был ее запомнить. Но как могла она это сделать, будучи прикована к постели?

— Послушай, любимая, даже если бы это и было на самом деле, я не могу понять одного: зачем тебе могло понадобиться посетить этот незнакомый дом в Хеммерсмите?

— Да потому, что… — начала Брижитт и прикусила язык.

Она не нашла в себе сил продолжить, хотя Фергюссон и смотрел на нее с нежной, ободряющей улыбкой.

— Ты все равно не поймешь, — смущенно продолжила она, — это связано с таинственной Клементиной, которая так досаждает Никки. У меня был интуитивный порыв, и я не ошиблась; когда я вошла, обитатели этого дома распевали песенку о «милой Клементине»!

— Кто именно там был?

— Точно не знаю, — я не успела разглядеть; дети, наверное. К тому же там был этот мужчина, — я слышала его голос… и какая-то девочка с длинными черными волосами… Я уверена, — это была она — та самая Клементина.

— Ты хочешь сказать, что видела «волшебную» куклу? — спросил ее Фергюссон с успокаивающей улыбкой.

Вопрос вывел Брижитт из себя, и она резко кинула:

— Не знаю!

Господи, ну зачем он задает все эти вопросы?! Неужели даже Фергюссон не может просто принять все на веру и попробовать во всем разобраться?

Невыносимая тяжесть камнем навалилась на нее.

— Я устала. Мне нужно выспаться… — пробормотала она.

— Конечно, милая, — Фергюссон поправил на ней одеяло. — Поспи, — это сейчас самое лучшее.

«… И просыпайся в здравом рассудке», — без труда прочитала она в его глазах. «О, Фергюссон, что за пропасть разделяет нас даже больше, чем мое физическое состояние? — отчаянье полностью овладело ее душой. — Неужели ты этого даже не замечаешь? Вероятно, ты полностью находишься под влиянием Присси?»

Она прикрыла глаза, чтобы он ничего не смог в них прочитать, и попросила его зайти к детям. Она сказала Фергюссону, что фокус, который научился показывать Никки, может быть сможет что-нибудь объяснить, но не смогла ответить на его вопрос: «Почему?»

Призрачный голос, не дававший ей спать следующей ночью, мог быть только частью кошмара; в нем звучала неприкрытая издевка: «Какими средствами ты, неизлечимая калека, надеешься удержать такого мужчину, как Фергюссон? Верни ему свободу — он мечтает избавиться от тебя…»

Брижитт резко проснулась. В комнате не было никого, стояла абсолютная тишина, но беспощадные слова все еще звучали в ее сознании. Не колеблясь, она сочла их порождением собственного горя и расстроенного воображения. Ну, а все остальное? Выходила ли она из дома на самом деле? Были ли реальностью голоса, распевавшие песенку о Клементине? Или все это было таким же бредом, как фантазии Никки?