Таганка: Личное дело одного театра - [134]
Родители ходили на Таганку сами, хотели привести сюда своих детей. Жительница Москвы Анна Лобова просила поставить что-то, подходящее для ее восьмилетней дочери. Обращаясь к Ю. П. Любимову, она писала: «Недавно я прочитала книгу Л. Кассиля „…Ваше Высочество“ (простите, я забыла полное название книги[785]). Книга изумительная. ‹…› Этот спектакль я видела в МТЮЗе … Я думаю, что с Вашими способностями и талантом этот спектакль будет выглядеть на 5 +++» (Письмо от 26 сентября 1969 г.)[786].
Чем был для Вас Театр на Таганке?
«Один из немногих очагов беспокойного, нормального в среде разлагающегося лжеблагополучия».
А. Г. Шнитке, композитор.
Доходило до курьезов. В одном из писем читаем следующее:
«В 1982 году „Крокодилу“ будет 60. ‹…› Можно было бы к юбилею „Крокодила“ подготовить ряд миниатюр из журнала, объединенных общей темой и т. д… Тарахан Виктор Саввович, Черкасская обл., г. Канев…» (Письмо от 16 апреля 1981 г.)[787].
Некоторые зрители не ограничивались указаниями на произведения, но и советовали, как их ставить:
«Юрий Петрович! Извините меня за бестактность, но мне кажется, что Все[788] почитатели Вашего Театра хотели бы увидеть на его сцене спектакль „Бесы“ Федора Михайловича Достоевского. За всю историю России была только одна попытка в 1913 году в МХТ под названием „Николай Ставрогин“. ‹…› Репетировать „Бесов“ надо параллельно с „Канунами“ Василия Ивановича Белова. „Кануны“ — есть гениальное продолжение „Бесов“, а Белов есть новый Достоевский.
Роли Николая Ставрогина из „Бесов“ и Нила Ерохина из „Канунов“ можно поручить одному артисту, например, Николаю Губенко. Роли Петра Верховенского и Якова Мейерсона поручить, например, Валерию Золотухину. Роли Алексея Кириллова и Игнахи Сопронова тоже поручить одному артисту. Тем самым Вы покажете преемственность Бесов времени Нечаева и Бесов времени Сталина». (Письмо от 25 октября 1983 г.)[789]. Автор этого письма, подписавшийся «Ваш Почитатель», рекомендовал Ю. П. Любимову в качестве художника спектакля пригласить Илью Глазунова.
Другой зритель подробно разрабатывал тему постановки Булгакова: «Глубокоуважаемый Юрий Петрович! Кто Вам пишет — это не столь важно. Лучше перейдем сразу к делу. Представьте себе на сцене Вашего театра (и нашего тоже) постановку „Дней Турбиных“ М. Булгакова. ‹…› (постановка МХАТА не в счет, потому что это — плохо!) ‹…› Начнем с декораций. Открывается стена (в новом здании)[790]. Там — пушки, дула — в зрителей (желательно не по-настоящему, только световой и звуковой эффект)». И далее очень подробно, по сценам, с описанием реквизита, портьер из тяжелого темно-вишневого бархата в глубине сцены и т. д.
Завершает эту «режиссерскую» экспликацию распределение ролей с указанием званий актеров: Турбин Алексей Васильевич — з. а.[791] В. Шаповалов; Николка — Д. Щербаков; Елена Тальберг — з. а. А. Демидова и т. д. В некоторых случаях автор письма предлагает Ю. П. Любимову два актерских состава. Так, Мышлаевского, по его мнению, могут играть Ф. Антипов и В. Золотухин; Шервинского — В. Смехов и Л. Филатов, Студзинского — А. Пороховщиков и А. Сабинин, Тальберга — М. Лебедев и К. Желдин. И только одна роль вызвала у него сомнения: рядом с именем Лариосика стояла фамилия Межевича с двумя вопросительными знаками. Заканчивал свое письмо этот неизвестный зритель так: «Всего наилучшего. Ваши почитатели, вечно стоящие с протянутой (за лишним билетиком) рукой (у Вашего Театра). Привет всем!»[792] Вот так: одновременно и с уничижением, и — как близким друзьям, может даже показаться, что почти фамильярно.
«Партийное беспокойство»
Однажды в парторганизацию театра пришло такое письмо:
Московский театр драмы и комедии.
Парторганизация, секретарю парткома.
Дорогой товарищ!
Я, старый большевик, Шульга Софья Ильинична, смотрела у вас в прошлом году спектакль «10 дней, которые потрясли мир». Впечатление производит этот спектакль очень большое. Я, сама участник событий, как бы вновь перенеслась в те исторические дни Октября 1917 года в Петрограде, и за это хочется выразить горячую благодарность всему вашему коллективу.
Однако когда со сцены в зрительный зал стали разбрасывать листовки «К гражданам России!», я была буквально потрясена той грубой ошибкой, которую я обнаружила в ней. А ведь это ленинский документ, он был написан В. И. Лениным ранним утром 25.10.1917 года.
Конечно, я поняла, что не сам театр в этом виноват, кто-нибудь из научных сотрудников ИМЛ[793] приложил к этому свою руку. Я стала разыскивать виновника и скоро нашла его, специально поехала к нему, побеседовала с ним, предложила ему сравнить подлинный текст этого документа — (см. Полное собрание сочинений В. И. Ленина, том 35, стр. 1) с листовкой театра и обосновала недопустимость такого произвола… Он согласился со мной и обещал принять все меры, чтобы исправить эту ошибку, заверив меня, что исправленный текст этого документа мне будет прислан домой. Прошло уже более полугодия с того момента, но я так и не получила этой ленинской листовки в исправленном виде. Недавно я вновь позвонила в ИМЛ этому товарищу, он повторил мне свое обещание, но так до сих пор я его не имею. Надеюсь, что Вы, дорогой товарищ, как секретарь парткома, поймете мое партийное беспокойство и примете меры, чтобы я смогла убедиться в том, что грубое искажение в ленинском историческом документе действительно исправлено. Прошу Вас прислать мне листовку в том виде, как она у Вас в театре сейчас передается в зрительный зал.
