Таганай - [125]

По спине Шакулина пробежали мурашки. Ему было не по себе от такого зрелища. Листровский сощурился, глядя на это безумие.

И тут руки Коробова впились в края кровати, его туловище подскочило, тело приняло положение полусидя с упором на руки. На чекистов уставились слепые белки глаз, рот шевелился, будто произнося неведомые заклинания. Коробова сильно трясло, голова дергалась вправо-влево. Он несколько секунд невидящим взглядом смотрел на своих посетителей, затем снова упал на спину. И тут началось такое, от чего даже у Листровского волосы на загривке стали дыбом.

Тело Коробова стало извиваться на кровати, не хуже самой гибкой змеи, руки и голова в беспорядке выполняли резкие дерганные движения. Широко открытый рот пытался что-то проорать, но не мог. Выражение лица Коробова было таким, как будто на него напали все демоны разом. Пальцы на руках согнулись, приняв скрюченное положение. Эти воображаемые грабли рассекали воздух над кроватью, грозя содрать кожу с любого, кто попадет случайно под эту безумную мельницу.

Машинка на столе захлебывалась от писков. Пишущие ручки, рискуя вылететь от быстроты движений, рисовали сверху вниз длиннющие похожие на огромную пилу линии. Бумажная лента чуть ли не рвалась от напряжения под этим невиданным напором.

Коробов продолжал выгибаться в разных неимоверных позах, его кровать пронзительно скрипела. У всех на лицах читался страх. Даже Моляка, наблюдавший ранее такое же зрелище, испытывал сейчас не самые приятные чувства. Вдруг Коробов снова принял полусидячее положение и будто стал тянуться рукой к кому-то из чекистов.

– Он что нас видит?! – чуть отпрянул от кровати Листровский.

– Вряд ли, – пролепетал Моляка.

– Это пора прекращать! – с дрожью в голосе сказал капитан.

– Я бы только знал, как! – Моляка тоже был взволнован.

Лицо Коробова как будто о чем-то молило кгбэшников, рот в немом шепоте о чем-то говорил им, глаза закатившись, подергивались.

– Может он что-то говорит, капитан?! – воскликнул Шакулин, поспешно отойдя на один шаг от постели с сумасшедшим. – Вы по губам читаете?

– Ни черта он не говорит! Доктор, кончайте это!

– Я ничего не могу сделать! Он может только сам успокоиться.

Голова Коробова стала подергиваться реже, но сильней. Веки начали прикрываться. Напряжение с рук пропадало. Через несколько секунд они обмякли, и тело больного грохнулось на кровать. Рот был открыт, но теперь не казалось, что Коробов пытается что-то прокричать. Его голова дернулась еще два раза, и все закончилось. Из-под одеяла свисала обессилившая рука больного. Машинка резко остановилась, по диаграмме опять поплыли ничем неприметные размеренные волны.

Чекисты находились под впечатлением. Моляка, тоже не до конца придя в себя, вернулся к машинке энцефалографии. Все переводили дух после увиденного.

– Сегодня как-то быстро закончилось, обычно дольше длилось, – заметил немного странным голосом от пережитого волнения Моляка. – А теперь, товарищ лейтенант, возьмите, пожалуйста, карточку Порфирьева и прочтите, что там.

Не совсем понимая, какая еще сейчас может быть карточка, Шакулин подошел к стулу, на котором сидел сам и на котором оставил потертую тетрадку, когда начался припадок Коробова.

– Читайте в самом конце, там достаточно разборчиво написано, – пояснил Моляка.

Шакулин, еще не придя в себя, медленно листал карточку, и остановился на последней из заполненных страниц.

– Неизвестный тип безумия, – начал зачитывать он запись доктора Лемешева, – пациента мучают постоянные ночные припадки, все тело трясется и изгибается, руки совершают непонятные движения в воздухе, черты лица во время припадка резко изменяются, глаза закатываются, признаков эпилепсии нет. Припадок продолжается около десяти минут. В дневное время больной на внешние раздражители не реагирует, ни с кем не разговаривает, как правило, смотрит в одну точку.

Шакулин, пораженный, широко открытыми глазами уставился на Моляку.

– Я же говорил, что будет интересней прочесть после. – Доктор выдавил из себя кривую улыбку, возясь с машинкой.

Листровский искоса, но внимательно оглядел Коробова. Капитан тоже без труда уловил связь между поведением лежащего сейчас на кровати больного, и поведением Порфирьева, согласно данным карточки.

– Эти люди, каким-то образом связаны с появлением оборотня, – Шакулин показал рукой на здание клиники, после того как они с Листровским покинули Моляку и вышли на улицу. – Слишком явные совпадения. И Коробов, и Порфирьев стали первыми, на кого оборотень напал, но обоих не тронул. Оба человека до нападения страдали острыми приступами дежа вю и оба после нападения якобы умирали по неизвестным причинам, но потом внезапно воскресали и начинали вести себя, мягко говоря, неадекватно.

Листровский ничего не отвечал, а просто смотрел в звездное небо, дымя сигаретой и облокотившись на «Волгу».

– Евгений Палыч, нам надо обязательно поставить к палате Коробова охрану. Думаю, Коробов очень ценен. Если бы только удалось хоть как-то с ним поговорить.

– Сергей, наша задача поймать существо, – притормозил младшего по званию капитан. – В целом, нам с вами плевать на Коробова. Наши судьбы и карьеры зависят только от того, сумеем мы за отведенный срок выполнить задание или нет. Если мы поймаем существо, то, каким образом оно связано или не связано с Коробовым, или кем бы то ни было другим, будем разбираться не мы, а совершенно иные люди.