Тафгай - [12]
Вдруг Зина разревелась и бросилась мне на шею просить прощение.
- Погоди, - я отстранил странную женщину. – Давай я тебя с мужем помирю. У меня рука легкая, - я показал свой кулак размером с кувалду. – Как дам ему в одно ухо, так из другого у него вся дурь вылетит.
- Сама помирюсь, - внезапно успокоилась женщина и вернулась к своей непосредственной работе. Да и в «Пельменной» появились новые голодные клиенты.
***
Первого сентября, с тяжелыми мыслями о том, что как жить дальше по новому – пока не знаю, к шести часам утра я грустно передвигал ноги в сторону заводской проходной. Единый людской поток, в котором я, как капля в полноводной реке безучастно плыл, монотонно гудел и тихо переговаривался.
«Как же мне сегодня смену отработать-то? – ломал я голову. – Я ведь завод видел только на картинке. И с какой стороны к фрезерному станку подойти даже представления не имею».
- Ванюха, здоров! – Вылез откуда-то маленький тщедушный мужичок.
«Данилыч, коллега», - вовремя пришла подсказка от шибко умного организма.
- Привет Данила, - я пожал сухонькую руку. – То есть Данилыч. Ты там это, в цехе, чуть что подскажешь какую кнопку нажать надо. Хорошо?
- Чё, память-то совсем от рук отбилась? – Хмыкнул мужичок. – А ты знашь чё, сразу иди к Ольге Борисовне в медпункт. Пусть она тебе бюллетень продлит.
- Разберёмся, - пробубнил я.
Но как оказалось, страх неизвестного ремесла - был напрасен. Тело моего предшественника, после команды – работать, само с деловым видом взяло в руки чертёж какой-то хреновины, повертело его и так и сяк и сразу направилось к станку. Чего там оно дальше само делало, я решил не вникать. Вроде что-то крутится, что-то фрезеруется, что-то сверлится, и нормально.
Два раза мимо пробегал мастер, и, померив штангенциркулем готовые загогулины, даже похвалил меня один раз.
- Иван, ты давай это прекращай так впахивать, - сказал мне какой-то высокий и худой мужчина, лет сорока семи. – А то нам нормы потом все повысят. Из-за твоего рвения. И будем мы за те же деньги долбить в два раза больше.
«Казимир Петрович, хороший мужик, тоже коллега», - прилетела новая вводная.
«Стоп работа», - скомандовал я своему организму. И рука сама собой нажала на красную кнопку, которая обесточила бездушную фрезерную железяку.
- Пойдём на политинформацию, - улыбнулся Петрович.
И наша троица в составе, я, Данилыч и Казимир Петрович, спустилась в маленькую укромную комнатушку. На стол, сделанный из ящика, легли две консервы - кильки в томатном соусе. Половина буханки черного хлеба и нарисовался маленький мерзавчик водки, такая миниатюрная бутылочка вместимостью в одну восьмую часть литра. Данилыч выставил три гранёных стакана, но я отрицательно покачал головой.
- Понимаю, после отравления - нельзя, - согласился сухенький мужичок. – Тогда поешь.
- Я, мужики, завтра тоже с собой хавчик принесу, - виновато пробубнил я, делая себе бутерброд с килькой. – Ещё плохо ориентируюсь в рабочем процессе.
Работяги за один присест быстро осушили содержимое фуфырика. У Петровича вмиг «загорелся глаз», и его тут же потянуло на философские темы.
- Мы, пролетарии, рабочий класс, в Советском союзе как в броне! – Вытолкнул наружу первую мысль Казимир. – Вот ты, Иван – детдомовский. Работу имеешь – раз. Койку в общаге – два. В очереди на жильё стоишь - три.
- Баб ещё до кучи имеет, - подсказал соратнику по труду дельную мысль Данилыч.
- Точно, - согласился Казимир Петрович. – Но…
Чем хотел было возмутиться Казимир, осталось загадкой, так как на огонёк заглянул мастер Ефимка, и потребовал немедленно приступить к выполнению служебных обязанностей. А я подумал, что нужно книжку какую-нибудь взять в библиотеке, чтобы было чем заняться, пока руки сами работают, выполняя норму на сто два процента.
После обеда прибежала взволнованная врачиха и долго уговаривала, чтобы я срочно зашёл на медицинский осмотр. Я же ответил, что не имею права в день знаний, когда все школьники как один сели за парты, увиливать от созидательного труда, прячась в медицинском кабинете. Ольга Борисовна предложила ещё раз подумать, а я сказал, что обязательно.
- В следующий раз на бюллетень не рассчитывай, - обиженно пробурчала знойная женщина, «мечта поэта».
Однако посетители на сегодня для меня не закончились. Появился около станка странный мужик в пиджаке с хитрыми и бегающими глазками. Он постоял, покряхтел справа, разминая в руках толстую тетрадь, затем обошёл слева.
- Если срочно надо что-то фрезернуть, то иди к мастеру, - пробурчал я недовольно. – Я не шабашу. Если только завтра и то не точно.
- Иван, не признал что ли? – Удивился мужик в пиджаке. – Это же я Самсонов Олег Палыч, физорг наших ремонтных цехов, механического и инструментального.
- Ну-ка отойди, - попросил я физорга. – Голову немного набок, улыбнись, боком повернись. Едрит мадрит, Самсонов, сукин сын, сколько лет, сколько зим?! – Картинно обрадовался я. – Чё пришёл-то?
- Кроме тебя некому постоять за честь подразделения, - затараторил Олег Палыч. – С сегодняшнего дня «Спартакиада» предприятия стартует. Нужно метнуть гирю.
- Куда метнуть? – Я выключил станок и присел на табурет, так как ноги за смену уже порядком устали.
Если вы случайно попадете в прошлое и увидите, что кто-то поёт песни не соответствующие конкретной исторической эпохе, то перед вами 100 % попаданец. Пожалуйста, не стучите на него куда следует, ему и так не просто.
Октябрь 1960 года Никита Хрущёв отстаивая свободу и независимость во всем Мире стучит ботинком на Генеральной Ассамблее ООН. В Москве открыт Университет имени П. Лумумбы. На Украине вместо автомобиля FIAT 600, решают выпустить горбатый "Запорожец" ЗАЗ-965. А главный герой романа пытается внести свою непосильную лепту в развитие СССР.
Музыка, девушки, баскетбол! На дворе 1960 год. Никита Хрущёв провозгласил лозунг: «Догнать и перегнать Америку». Вся спортивная общественность готовится к летним Олимпийским играм в Риме. Творческая интеллигенция опьянённая воздухом свободы, мечтает о великом. Владимир Высоцкий, с которым столкнула судьба главного героя, только что устроился в театр имени Пушкина, где он как не пришей кобыле хвост. А жизнь самого главного героя, Богдана Крутова, висит на волоске. Что принесёт ему ветер неизбежных перемен?
Главный герой невидимой рукой судьбы заброшен из нашего времени в СССР, в 1960 год, в тело 15 летнего парня. Из плюсов, есть верные друзья, кое-какой жизненный опыт, знания и спортивная подготовка. Из минусов, детский дом, никаких связей и полная неопределенность в будущем. От автора: На написание произведения вдохновила работа Сапарова Александра Юрьевича «Вовка-центровой». В данный момент готово 3 части первой книги и 2 части второй.
Тревожный Олимпийский 1972 год. За свою свободу и независимость бьются люди во Вьетнаме, Северной Ирландии и Родезии. Американская киноиндустрия бомбит мировой прокат «Крёстным отцом», и лишь «Солярис» Тарковского удачно отстреливается от мафиозного батяни на Канском кинофестивале. И в это самое время в советских деревнях и сёлах жить стало лучше, жить стало веселей. Как призналась заезжему московскому корреспонденту одна бабушка: «Хорошо живём сынок, прямо как при царизме». Даже американский президент Ричард Никсон посещает СССР, где почти 42 часа общается с Леонидом Брежневым.
Жил-был на свете Иван Тафгаев, Играл в хоккей, гонял разгильдяев. Дрался за клуб, лихо бил по воротам, Хоть и в команде прослыл сумасбродом. Правда, у Вани был крупный изъян, Который в мозгах правил местный шаман. Но что-то в заклятье пошло по-иному, Читает Иван теперь Ленина Вову. И бойся «Торпедо» приезжий бугай! Есть в городе Горьком хоккейный тафгай! И треснул мир напополам, парам парам. И льётся кровь, идёт война, тара тара. В хоккее бьются все, не зная полумер, Во славу сборной бесподобной СССР!
Николай, обычный подросток из необычной семьи. Из-за странного стечения обстоятельств попадает в другой мир, где попытается найти свое место и обрести простое человеческое счастье. Но подойдет ли оно ему? Примечания автора: Автор новичок и это его первое произведение. В произведении намеренно используется скудное описание, чтобы читатель сам представлял мелкие детали, погружаясь глубже в повествование.
Меня зовут… нет, не так. У меня много имен — в каждом народе и на каждом Небе меня называют по-разному. Вспомнить все свои имена невозможно, зато одно имя является для меня родным. Азраиль. Меня зовут Азраиль… и я когда-то был Богом. Точнее, человеком, что по силе своей достиг уровня семи Богов. Но я был наивен, когда верил в святость Богов. Наивен и глуп, и потому поплатился. Детьми, силой и всем, что ценил. Но теперь я другой. И пришло время создать своё Небо.
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
В одной далекой-далекой галактике появился один свежерожденный клон. Правда несколько несвойственного для данной галактики типа. Да и создатель клона эту далекую-далекую недолюбливает, да и в целом — все вышло странно и не так.
Авария на картинге перебросила сознание программиста и по совместительству гоночного фаната Михаила Шумилова, не сумевшего в свое время реализовать себя в автоспорте, в тело подростка-гонщика на несколько лет назад. Сможет ли он использовать знания о ближайшем будущем, чтобы менять ход событий, и чего достигнет в чемпионате F4 — нижней ступени гонок на автомобилях с открытыми колесами? Ведь от этого зависит и его будущее тоже. Мечта исполнилась, пусть и таким неожиданным образом. Теперь главное — не упустить полученный второй шанс.
Тревожная осень 1971 года принесла гражданам СССР новые вызовы и потрясения. Сначала Леонид Ильич Брежнев случайно получил девятый дан по дзюдо, посетив с дружественным визитом Токио, когда ему понравилась странная рубашка без пуговиц в ближайшем к посольству магазине. Затем Иосиф Кобзон победил на конкурсе «Евровидение» с песней «Увезу тебя я в тундру», напугав ее содержанием международных представителей авторитетного жюри. Но самое главное, на внеочередном съезде КПСС было принято единогласным голосованием судьбоносное решение — досрочно объявить сборную СССР чемпионом мира по футболу 1974 года.