Тафгай. Книга 2 - [8]

«В общем, смотреть надо живьём, как „Динамо“ сейчас играет, — подумал я. — Ничего мне фамилии Чичурин и Белоножкин не говорят».

А вот «Спартак» имея в своём распоряжении такую россыпь талантов, как Зимин, Шадрин, Старшинов, Якушев, Шалимов, Паладьев, прошлый сезон 1970–1971 года отыграл слабо. Неожиданно уступил третье место армейцам из Ленинграда. Кстати, первым в чемпионате стало ожидаемо — ЦСКА, а вторым московское «Динамо».

«Ого, а в этом сезоне у „Спартака“ новый тренер. Бориса Майорова сменил Юрий Баулин, — я почесал свой затылок. — Кто такой Юрий Баулин? И зачем турнули Борю Майорова? Жаль меня не зовут в „Спартак“, с таким составом, мы бы пошумели основательно».

— Библиотека закрывается, — робко окликнула меня библиотекарша бальзаковского возраста.

— А можно я ещё полчасика полистаю прессу, — взмолился я. — А потом я вас до дома провожу, чтобы по такой темноте никто не обидел.

— Не положено, — пролепетала женщина.

— Так и быть, провожу вас без всяких дополнительных условий, а газеты досмотрю завтра, — улыбнулся я.

«Правильно мыслишь! — оживился надоедливый голос. — Хорошая женщина».

По тёмным череповецким улицам мы с Олесей Сергеевной, так звали более молодую библиотекаршу шли молча. Я думал о своём, о хоккее, а она тоже о своём, о женском. По дороге зашли в гастроном, что размещался на первом этаже обыкновенной хрущевской пятиэтажки. Олеся Сергеевна купила каких-то костей для супа или холодца. А я пока женщина стояла в очереди, взял бутылку с кефиром, который был запечатан пробкой из толстой фольги. И не покидая пределов торгового павильона, выпил содержимое залпом.

— Бутылочку сдавать будете? — Ко мне подошёл какой-то мужчина с помятым лицом и характерным вечерне-пятничным запашком.

— Сколько сейчас за такую стеклотару дают? — Поинтересовался я, протягивая бутылку мужчине.

— 15 копеек, — грустно вздохнул он. — Может, ещё рублик подкинешь, добрый человек? На чекушку не хватает.

— Вот тебе полтинники и не наглей, — я отдал пятьдесят копеек страдальцу, развернул его к себе спиной и легонько подтолкнул в сторону светлого будущего, которое для кое-кого, как правило, наступало с принятием определённого количества допинга.

Дорога от гастронома до квартиры Олеси Сергеевны прошла уже более весело, с разговорами и с невинными шуточками. Я врал про свои успехи на хоккейном поприще, рассказывал, что специально за мной прилетал скаут из НХЛ, и обещал мне трёхэтажный дом на берегу озера Мичиган и трёхлетний контракт с клубом «Чикаго Блек Хокс». Но в последний момент, примчались товарищи из определённых органов и отправили в Череповец на перевоспитание. А Олеся жаловалась на одиночество и на то, что здесь нет ни оперы, ни балета, ни Государственной Третьяковской картинной галереи.

— Да, это не Рио-де-Жанейро, — согласился я, когда мы остановились около первого подъезда серой и мрачной пятиэтажки.

— Зайдёте ко мне? Я вам суп приготовлю, — сказала женщина, скромно опустив голову.

— А давайте поступим так, — я тяжело вздохнул, — я сейчас к вам зайду, вас поцелую и сразу же уйду. И вам будет что вспомнить, и я меня совесть не будет мучить, что воспользовался вашим одиночеством.

«Ты это, лапшу-то Олесе не вешай, зайдёт он только и выйдет, — заворчал голос в голове. — Где это такое видано, чтоб заходили в таких обстоятельствах и сразу выходили?!»

Глава 3

В свой номер в гостиницу я вернулся естественно на заре и повалился, не снимая плаща, прямо поверх одеяла. Вымотался за ночь как на тренировке, потому что внешность бывает обманчива и в «тихом омуте» может совсем неожиданно водиться кто угодно.

Первым протёр заспанные глаза Сашка Скворцов.

— Опять гербарий собирал? — Ухмыльнулся он.

— В планетарий ходил, — пробубнил я, не открывая глаз.

— До утра? — Привстал паренёк.

— А до скольки? — Я всё же решил лечь досыпать без одежды, поэтому встал и повесил свой единственный плащ в одежный шкаф на вешалку. — Ты пойми, Скворец, в нашей спиралевидной галактике Млечный Путь примерно четыреста миллиардов звёзд. Пока все названия запоминал ночь и прошла.

— Заливаешь, — высунулся из-под одеяла Вовка Ковин.

— Вот считай, — я снял остальную одежду и бухнулся на кровать. — Сириус — раз, Альдебаран — два, Антарес — три и так далее. Всё, давайте спать, — скомандовал я и отрубился.

* * *

На завтраке, где нам подали манную кашу и варёные яйца, ко мне за стол подсел главный тренер Прилепский.

— Поговорим серьёзно? — Уставился он на жующего меня.

— А вы уже в курсе? — Спросил я Александра Тихоновича, с трудом проглотив большой кусок ещё не переваренной пищи.

— В чём? — Напрягся тренер.

— Дальние родственники, так, седьмая вода на киселе, прислали мне вызов в США, — я глотнул компотика, наблюдая, как медленно закипает Тихоныч. — Не знаю как, но меня пригласили на просмотр в НХЛ, клуб «Чикаго Блек Хокс». Между прочим, команду назвали в честь знаменитого индейского вождя Черный Ястреб Гойко Митич Большой Змей.

— Сука! — Прилепский грохнул кулаком об стол, и вверх подпрыгнуло всё, что я не успел зафиксировать рукой. — Хотел же поговорить с тобой как с человеком! Мать твою! Что ты мне мозги нервируешь?!