Тафгай. Книга 2 - [16]
И тут вдруг я заметил, что капитан и его второй помощник как-то напряглись. И вспомнил, что я сейчас не в бандитских девяностых и не в жирных нулевых, а в самом эпицентре брежневского застоя.
— В общем, перевоспитала меня тогда школьная общественность, наставила на путь истинный, — прокашлялся я. — Я даже с этой Зазнайкиной целовался, когда постарше стал. Кстати, из парней ни лётчики, ни космонавты не получились. Кто-то спился, кого-то убили, кто-то шоферит по дорогам страны. А девчонки, вместо киноактрис, почти все пошли по торговой линии работать.
— Да, детские мечты, это как первая любовь — безответны, — вдруг выдал глубокомысленный тезис капитан самолёта. — А твоя-то мечта сбылась?
— Мечта — пока нет, — я тяжело вздохнул. — Но работаю сейчас по специальности. Веселю людей, махая клюшкой на хоккейном льду.
— А что ж ты, Иван, из «Торпедо» уходишь? — Спросил второй пилот.
— С «командиром экипажа» не сработался, — ухмыльнулся я. — Не буду вам больше мешать. Пойду, посплю перед посадкой.
«И здесь уже, в самолёте, все всё знают! Сейчас ещё в Горьком каждый будет интересоваться — а почему? — подумал я. — Ничего, у меня нервы крепкие!»
К родимой общаге на проспекте Ильича из аэропорта «Стригино» меня доставил наш клубный «ЛАЗовский» автобус. На выходе я в сотый раз уверил начальника команды Михал Дмитрича, что в понедельник в 18.00 буду как штык «на ковре» у директора завода. Тем более без баула с хоккейной формой и экипировкой, которую я должен был сдать завтра в понедельник в профком предприятия, мне не подпишут обходной лист.
А когда автобус отчалил, я покрутил головой по сторонам. Листья с деревьев практически все опали, и больше никаких перемен, вокруг одна стабильная на долгие годы стабильность. Я взял в руки пробитую бандитским ножиком сумку, клюшки, баул с формой и попёрся в общежитие. В девять часов утра жизнь в нашем общем доме уже помаленьку закипала. И пока я тёмкал свои объёмные вещи по лестнице на четвёртый этаж со мной даже кое-кто успел поздороваться. На стандартный вопрос: «Как сыграли?» Я отвечал по-простому: «Зае…ись».
А вот в комнате меня ждал сюрприз. Сначала в нос удар стойкий запах перегара, а затем я различил две скрюченный фигуры. Одна покоилась на кровати соседа, а другая прямо в одежде нагло завалилась на мое законное койко-место. Весь стол был изгажен остатками еды, открытыми консервными банками и заставлен бутылками разного литража, цвета и конфигурации. Под столом я заметил пять пустых трёхлитровых банок из-под томатного сока. На полу тоже что-то было разлито и что-то из бывшей закуски безжалостно раздавлено.
Поэтому, не снимая ботинок, я прошёл к соседской койке, и убедившись, что эта белобрысая башка принадлежит именно ему, громко прокашлялся. Эффект от звука, который я издал ртом, оказался нулевым. Василёк всё так же дрых, что-то бормоча во сне. И как мне не хотелось применять грубую физическую силу, всё же пришлось, откинув одеяло, одной рукой приподнять за майку своего, потерявшего человеческий облик, соседа.
Затем я легонько, так чтобы случайно не сломать нос, шлёпнул его по щеке. Потом встряхнул и ещё раз отвесил слабенькую пощёчину. Наконец веки Василька медленно разомкнулись, в бессмысленной и глупой улыбке растянулся рот, и я услышал глухой малознакомый хрипловатый голос:
— Иван? Ты же должен же через два дня… появиться… в воскресенье…
— А это не я, это смерть твоя геройская, — еле сдерживая накатывающую злость, сквозь зубы процедил я.
— Ну, тогда я ещё посплю, — Василий хотел было нырнуть обратно на подушку, но не тут то было.
Я его схватил одной рукой за трусы, другой за майку и, приподняв над грязным полом, понёс в угловую комнату с умывальниками.
— Это куда мы летим? — Прохрипел Василёк, беспомощно дёргая ногами.
— Мыться! — Выпалил я и открыл первый попавшийся кран с холодной водой.
Светловолосая голова соседа, подчиняясь насилию, которое оказывала на неё моя здоровенная рука, нырнула под струю. Первый этап купания я ограничил десятью, может пятнадцатью мучительными секундами.
— Лучше? — Спросил я, придерживая Василия за шею.
— Хуже, — промямлил он.
— Значит, сейчас точно полегчает, — я опять согнул паренька буквой «г» и продолжил водные процедуры. — А сейчас как? — Спросил я, вынув соседа из-под струи примерно через тот же промежуток времени.
— Сейчас хорошо, — чуть-чуть заикаясь и постукивая от холода зубами, соврал Василёк, которому больше не хотелось заниматься оздоровительным закаливанием. — Неужели сегодня уже воскресенье? — Спросил он, заметно протрезвев. — Вроде вчера только был четверг. Это куда же два дня пропали? А, Иван?
— Значит так, слушай сюда, Герберт Уэллс, — я показал свой кулачище. — Сейчас хватаешь веник, ведро и тряпку, и чтобы они в руках у тебя мелькали, как кегли у циркового жонглёра во время премьеры. Комнату привести в идеальный показательный порядок, — я выдохнул, чтобы немного успокоиться. — Кто на моей кровати дрыхнет?
— А это подчинённый мой, Семён Натанович, мастер золотые руки, — ответил Василек, приплясывая босиком на бетонном полу.
— Просил же директора, чтоб выделили для работы непьющего, — махнул рукой я, и, осознав, что моя просьба была из разряда фантастических, обречённо пошёл приводить в чувства второго клиента.
Если вы случайно попадете в прошлое и увидите, что кто-то поёт песни не соответствующие конкретной исторической эпохе, то перед вами 100 % попаданец. Пожалуйста, не стучите на него куда следует, ему и так не просто.
Октябрь 1960 года Никита Хрущёв отстаивая свободу и независимость во всем Мире стучит ботинком на Генеральной Ассамблее ООН. В Москве открыт Университет имени П. Лумумбы. На Украине вместо автомобиля FIAT 600, решают выпустить горбатый "Запорожец" ЗАЗ-965. А главный герой романа пытается внести свою непосильную лепту в развитие СССР.
Музыка, девушки, баскетбол! На дворе 1960 год. Никита Хрущёв провозгласил лозунг: «Догнать и перегнать Америку». Вся спортивная общественность готовится к летним Олимпийским играм в Риме. Творческая интеллигенция опьянённая воздухом свободы, мечтает о великом. Владимир Высоцкий, с которым столкнула судьба главного героя, только что устроился в театр имени Пушкина, где он как не пришей кобыле хвост. А жизнь самого главного героя, Богдана Крутова, висит на волоске. Что принесёт ему ветер неизбежных перемен?
Главный герой невидимой рукой судьбы заброшен из нашего времени в СССР, в 1960 год, в тело 15 летнего парня. Из плюсов, есть верные друзья, кое-какой жизненный опыт, знания и спортивная подготовка. Из минусов, детский дом, никаких связей и полная неопределенность в будущем. От автора: На написание произведения вдохновила работа Сапарова Александра Юрьевича «Вовка-центровой». В данный момент готово 3 части первой книги и 2 части второй.
Работал на заводе простой парень, Иван Тафгаев. Любил, когда было время, ходить на хоккей, где как и все работяги Горьковского автозавода в 1971 году болел за родное "Торпедо". Иногда выпивал с мужиками, прячась от злого мастера, а кто не пьёт? Женщин старался мимо не пропускать, особенно хорошеньких. Хотя в принципе внешность - это понятие философское и растяжимое. Именно так рассуждал Иван, из-за чего в личной жизни был скорее несчастлив, чем наоборот. И вот однажды, по ошибке, в ёмкости, где должен был быть разбавленный спирт в пропорции три к одному, оказалась техническая жидкость.
Жил-был на свете Иван Тафгаев, Играл в хоккей, гонял разгильдяев. Дрался за клуб, лихо бил по воротам, Хоть и в команде прослыл сумасбродом. Правда, у Вани был крупный изъян, Который в мозгах правил местный шаман. Но что-то в заклятье пошло по-иному, Читает Иван теперь Ленина Вову. И бойся «Торпедо» приезжий бугай! Есть в городе Горьком хоккейный тафгай! И треснул мир напополам, парам парам. И льётся кровь, идёт война, тара тара. В хоккее бьются все, не зная полумер, Во славу сборной бесподобной СССР!
Продолжение приключений попаданцев в начале ХХ века.
В своих прошлых жизнях я много внимания уделял магии и женщинам. Особенно женщинам! И они любили меня… …до того, как я воскрес в новом мире. Здесь я обнаружил, что в моем теле нет ни капли магической энергии. Для местных мужчин она смертельна! От нее спасают лишь каменные стены тесных резерваций. А вот местные женщины — все маги. Они прекрасно живут отдельно от мужчин. Большую часть жизни в тех совершенно не нуждаются. Не нуждаются и во мне! И это мне не нравится. Как же я, бывший темный властелин, буду жить в ТАКОМ мире? Уверен: очень даже неплохо.
Ранним утром в круглосуточный магазин на окраине Сеула входит девушка. У нее разбит нос, щека порозовела, как от удара, на внутренней стороне бедра сквозь синяки виднеются татуировки. Этой девушке, Ко Ынсе, предстоит пережить еще не одно утро субботы, провалившись во временную петлю из воскресенья назад в субботу 7 июня. За восемь суббот она станет участницей ужасающих событий, попытается спасти жизнь девушке, раскроет убийцу и тайную секту, обретет настоящих друзей, влюбится и примет себя такой, какая она есть.
Путешествие из Санкт-Петербурга в междумирье. «Юлия Линде слила воедино легенды и сказки (цыганские!), подводный мир и любимый Петербург – и отдала это все во владение живым подросткам, в которых я верю», – так говорит об этой книге Валерия Мартьянова, книжный блогер. Однажды цыганская сказка оживет для четырнадцатилетней Анны. Вот только как оттуда выбраться живой? Можно ли от злобных подводных чудовищ получить волшебные дары? Помочь проклятому табору, застрявшему в междумирье? И влюбить в себя человека, который тобой не интересуется? Анне придется самой искать ответы на все эти вопросы.
Порог буйного 68-го года, партизанская республика в сердце Анд, подъем профсоюзного движения, патриотически настроенные офицеры и другие общественные силы. Индейцы гуарани, аймару и кечуа, шахтеры оловянных рудников и нефтяники, солдаты и рейнджеры, американские инструкторы, бывшие нацисты, коммунисты и леваки всех мастей. Команданте Че Гевара, городские партизаны Гильен и Маригелла, молодой преподаватель Абимаэль Гусман, братья Кастро и один бывший студент-этнограф из Москвы, ныне команданте Тупак Амару. Партизанский очаг создан, теперь нам нужна партизанская страна. ¡Hasta la victoria siempre!
За спиной остался замок, отец, личная служанка и первая в королевстве фрейлина. Во главе войска через снежные земли я еду на север королевства, чтобы восстановить мир и покой в мятежном герцогстве и посадить на трон законного правителя. Где-то впереди меня ждет Алая крепость, принадлежащая Фиральской комтурии, и знания, что могут пролить свет на дарованные мне силы. Где-то впереди меня ждут мятежные бароны, готовые стравить между собой двух братьев ради собственных корыстных интересов. Где-то впереди маячит война… Надо мной тяготеет пророчество, а дни моей свободы, оставшиеся до приезда завоевателя Аримана в столицу, сочтены. Корона принцессы тяжела, меч защитницы веры алчет крови, а сны подчас опаснее реальности.
Тревожный Олимпийский 1972 год. За свою свободу и независимость бьются люди во Вьетнаме, Северной Ирландии и Родезии. Американская киноиндустрия бомбит мировой прокат «Крёстным отцом», и лишь «Солярис» Тарковского удачно отстреливается от мафиозного батяни на Канском кинофестивале. И в это самое время в советских деревнях и сёлах жить стало лучше, жить стало веселей. Как призналась заезжему московскому корреспонденту одна бабушка: «Хорошо живём сынок, прямо как при царизме». Даже американский президент Ричард Никсон посещает СССР, где почти 42 часа общается с Леонидом Брежневым.