Тафгай 4 - [70]

Вечером, перед тем как бежать на танцульки, чтобы выписывать там ногами кренделя, я заглянул в комнату Всеволода Боброва. И очень удачно, что наш наставник сидел в номере один.

— Иван? Проходи, — улыбнулся он, уже совсем с другим настроением, нежели был днём. — Смотри, какая таблица у нас получается после двух туров:

________________В ___Н___П_____Ш_____О

1. Чехословакия___2___0___0____19 -2____2

2. СССР___________2___0___0 ___13 — 6___2

3. Швеция________1___0___1_____8 — 5____2

— Финны сегодня тоже два очка наберут, они сейчас поляков обыгрывают. А Польша и американцы пока по нулям. — Бобров ткнул пальцем в таблицу.

— Не понял? — Растерялся я, так как отлично помнил олимпийский турнир 1972 года, в котором чехи проиграли сборной США не то 1 : 3, не то 1 : 5.

— Чего не понятного, — удивился Всеволод Михалыч. — В следующей игре после нас, сборная Чехословакии выиграла у Америки 5 : 1. Скандал там был большой, опять арбитры набедокурили. Вообще на Олимпиаде слабое судейство. И если так дело дальше пойдёт, то в последней игре с чехами нам нужна будет только победа, ведь разница забитых и пропущенных шайб у них лучше. Хотя им шведы могут настроение испортить, обыграть или скатать в ничью.

«Точно, в той истории США выиграли 1 : 5, а в этой, которую я невольно меняю, они проиграли с зеркальным счётом, — задумался я. — Зато вместо ничьи со шведами 3 : 3, мы здесь выиграли 4 : 3. Направится мне это всё, ой, не нравится».

— Михалыч, расскажи, что случилось в перерыве? Ты обещал. — Я присел на стул и приготовился слушать занимательную историю.

— Да, что говорить, — замялся старший тренер. — Когда судья начал нас засуживать, то я решил сказать ему пару ласковых на международном наречии. А тут как назло вмешался работник нашего посольства в Японии. Вот его я и толкнул один раз. Но на три буквы не посылал.

— Уже прогресс, — пробубнил я.

— Меня, наверное, после Олимпиады снимут, — тяжело вздохнул Всеволод Михалыч. — Сегодня все чиновники из федерации шарахались как от чумного.

— Херня, выиграем Олимпиаду, не посмеют, — я махнул рукой. — А если решаться, то я им покажу Кузькину мать. Такой «кипиш» подниму, что со всей страны гневные письма и телеграммы полетят в Кремль. Лучше думай Михалыч, как с чехами в последний день Олимпиады биться будем. Не нравится мне новая история. Неправильно всё пошло, наперекосяк.

***

Вечером в международный клуб заявились почти всей командой, кроме трёх, чётырёх человек, самых скупердяев, фамилии которых называть не буду. Молодые бросились отплясывать под ритмы зарубежной эстрады, а я присел за столик с молочным коктейлем. Обстановочка в клубе чем-то мне напомнила отечественные бары конца восьмидесятых, начла девяностых годов. Особенно похожей была одежда на посетителях. Например: джинсы на ногах и спортивная олимпийка на теле. Либо наоборот спортивные штаны в сочетании с джинсовой курткой вверху. Или кто-то пришёл в кроссовках, а кто-то в меховых унтах. Девушки иностранки отрывались на танцполе в вызывающих по длине и декольте платьях. А я, в знак протеста против уничтожения редких животных на планете, заявился в сером в ёлочку костюме из Мосторга. «Завтра куплю что-нибудь молодёжное», — решил я, рассматривая спортсменов из разных уголков мира. Кстати, в Японию приехали представители тридцати пяти стран, и самые экзотичные из них были Ливан, Новая Зеландия, Филиппины и Австралия.

— Привет, у тебя свободно? — Вдруг у столика возникли две девушки, пока я думал о клюшке, шайбе и современных молодёжных нравах, а так же смотрел в противоположную сторону.

— Привет, давно не виделись, — поздоровался я с фигуристкой Женей Соколовой, с которой у меня кое-что давным-давно было. — Присаживайтесь, всё равно ещё Эвери Брендедж и Хирохито не скоро подойдут.

— Кто? — Задумалась на секунду спутница Жени, в которой я узнал молоденькую Ирину Роднину. Пухленькие щёчки и короткие черные волосы.

— Руководитель МОК и император Японии сказали, что подъедут через полчаса, но я думаю, вряд ли, — хмыкнул я. — Возраст уже не тот. Да и слабоваты стали наши старички. Нет в них прежней закалки.

— Не обращай внимания, Иван всегда так странно шутит, — улыбнулась Соколова и уселась напротив меня. — Кстати, познакомься — это Ирина. Мы с ней живём в одних трехкомнатных апартаментах.

— Я тоже живу вдвоем с «Малышом» в апартаментах, только они однокомнатные. — Я кивнул Ирине Родниной, которая всё ещё не решалась присесть. — Присаживайся не стесняйся, император Японии перетопчется. Взять вам по коктейлю?

— Мне можно кое-что и покрепче, я сегодня серебро выиграла, — похвасталась Женька Соколова. — Впервые за всю историю фигурного катания наша советская спортсменка, то есть я, получила олимпийскую медаль.

— А тренер где, Станислав Алексеевич Жук? — Спросил я обоих девчонок, когда через десять минут вернулся за столик с двумя коктейлями, один из которых был с небольшим количеством алкоголя.

— Отметил уже, — грустно ответила Роднина. — У меня завтра вечером произвольная программа, а Станислав Алексеевич, эх, не в форме.

— Не волнуйся, — я придвинул фужеры с напитками к фигуристкам. — Золото считай у тебя и Саши Зайцева почти в кармане. Кто там у вас главные соперники, Смирнова и Сурайкин? Не потянут. У меня глаз алмаз и интуиция, как у Вольф Мессинга. За победу! — Я поднял бокал, однако девчонки переглянулись и странно заулыбались.