Тафгай 4 - [59]

«Во-первых, ты бы палец не положил, так как у тебя его нет, — недовольно пробурчал я в ответ. — А во-вторых, ложь считают первым признаком слабоумия. Кубок Канады состоится в сентябре 1976 года, мне тогда уже будет 30 лет, и я спокойно объявлю, что это мой последний год в хоккее. А в США уеду после чемпионата Мира в Вене весной 1977 года. А билет мне организует мистер Андерсен, мой хоккейный агент».

***

Среда 26-го января тоже прошла в суете и беготне, в погоне за деньгами. Сначала, из аэропорта Шереметьево все восемь гитар, упакованных в специальные кейсы, я и Боря Александров привезли в квартиру Саши Мальцева. Он тогда жил на проспекте Мира в странном «Доме на сваях» напротив ВДНХ. «Ничего, — успокаивал я себя, — сейчас крутану эту коммерческую комбинацию и надолго забуду про финансы. Пора сосредоточиться на самом главном — на хоккее».

Затем я созвонился с музыкальным продюсером Мишей Плоткиным, договорились на четыре часа дня произвести обмен музыкальных инструментов на денежные знаки на репетиционной базе в ДК на Варшавском шоссе. Потом я долго пытался дозвониться в Горький в редакцию газеты «Горьковский рабочий» чтобы поговорить с Варварой. К сожалению, безрезультатно, Варя была на выезде.

И лишь пару часов мне удалось покемарить у Мальцева на неудобной раскладушке, прежде чем мы, вызвав два такси, полетели через всю Москву толкать фирменные «Гибсоны» местному отечественному музыкальному бомонду.

Всё, что в жизни есть у меня,

Всё, в чём радость каждого дня

Всё, о чём тревоги и мечты –

Это всё, это всё ты…

На маленькой сцене скромного ДК, когда мы с Борей занесли туда целую кучу гитар, репетировали наши ребята из «Лейся, песни»:

Всё, что в жизни есть у меня,

Всё, в чём радость каждого дня

Всё, что я зову своей судьбой,

Связано, связано только с тобой…

— Привет чемпионам! — Заорал со сцены, бросив тренькать на гитаре Колян.

— Физкульт-привет! — Ответил я, кивнув Ирине Понаровской, с которой мы хоть и хорошо расстались, но встречаться с бывшими не всегда комильфо. — Где ваш Карабас-Барабас? Мальвину вижу, Пьеро тоже на месте, и Буратины в наличие, где владелец вашей бродячей труппы?

— Туточки я, — выскочил из боковых дверей в зрительный зал маленький чернявенький мужичок, одетый по последней моде. — Привезли?

— Фирма гарантирует высшее качество своих услуг, — козырнул Боря Александров. — Восемь штук, как заказывали.

— Мы же договорились на три? — Опешил маленький Карабас-Барабас.

— Я смотрю, ты совсем советские газеты не читаешь, — хмыкнул я. — В них черными чернилами по белой бумаге написано, что страна от нас ждёт перевыполнение пятилетнего плана. Вот и мы, хоккеисты, не смогли остаться в стороне и перевыполнили план на двести с лишним процентов. Чего не сделаешь ради светлого будущего. Гони четыре тысячи долларов США, а то у нас ещё дел по горло.

В это время музыканты спрыгнули со сцены и полезли открывать заветные кейсы.

— Руки! — Гаркнул Борис. — Руки сначала надо мыть, а потом уже оставлять свои пальцы на первоклассном товаре. Лет через тридцать такие гитары будут стоить полмиллиона, а может и больше. — Добавил он информацию, которую почерпнул от меня, когда я ему рассказывал что такое инфляция и с чем её едят.

— Полмиллиона чего? — Почесал затылок продюсер Миша.

— Долларов конечно, — ляпнул «Малыш». — Инфляция, финансовая пирамида МММ, Нью-Йоркская фондовая биржа, и всё такое прочее. Газеты нужно хоть иногда почитать. Золото скоро в рост пойдёт. Поэтому отдаём гитары почти даром.

— Ладно, — согласился, хитро посмотрев на нас Плоткин. — Вижу товар отменный. Три гитары берём себе, остальные разбросаю по знакомым. Но, деньги только через два дня. Сумма не малая, и с Ивана ещё одна песня для первого сольного альбома.

— Песня не проблема, — опять брякнул, не подумав, Александров и уселся на зрительское кресло смотреть, как я сочиняю очередной шедевр советской эстрады.

— Да, Иван, напиши для нас и меня ещё что-нибудь, — улыбнулась обворожительной улыбкой Ирина Понаровская.

«Обложили гады, гонят весело под номера», — подумал я, понимая, что сочинить мне больше нечего!

— Через два дня, как буду деньги, сочиню, — соврал я, глядя честным немигающим взглядом на Плоткина и его ансамбль.

— Хорошо, не можешь «Листья жёлтые» или «Мой адрес Советский союз» не надо, — заканючил продюсер. — Напиши что-нибудь совсем простое. Одной песни не хватает для пластинки. Хоть «В траве сидел кузнечик». Хотя бы припев, остальное сами досочиним!

В поддержку Карабаса-Барабаса жалобно заголосила и вся его бродячая труппа.

— Стоп! — Вскрикнул я. — Хватит! Фууу, — выдохнул я, собираясь с мыслями. — Принесите из буфета кофе и дайте пять минут. — Сказав это, я принялся медленно вышагивать между рядов небольшого скромного актового зала.

— Сейчас, «во» песня будет, — уверенно заявил «Малыш», показав большой палец. — Ручаюсь.

«Ручается он, — зло подумал я. — Что я песенная дойная корова? Чижик пыжик, где ты был, я на свадьбе водку пил… Стоп! Свадьба! Да! Свадьба будет она не ладна с тамадой и с конкурсами кто больше выпьет водки! Кому-то напиться и погулять, пощупав подружек невесты, а кому-то потом с этой невестой жить несколько мучительных лет».