Таежный гамбит - [40]
— И куда? — спросил Мизинов.
— По слухам, он у Камова.
— У Камова? — удивленно вытянулся Вержбицкий.
— Так точно, ваше превосходительство, у атамана Камова, — повторил капитан.
— Но зачем же он так… так неразборчиво? — Вержбицкий встал со стула, в волнении походил по комнате, не находя ответа. — Ведь Владивосток ближе. К тому же здесь мы, свои. Василий Кузьмич до недавнего времени сражался в наших рядах…
Ответ нашел Мизинов. Он встал и подошел к Вержбицкому:
— Возможно, Григорий Афанасьевич, полковник Сбродов тяготился бездеятельностью подполья, жаждал борьбы. Мы здесь, простите, не горим, а тлеем. Вот Сбродов и подался к атаману. Там все-таки какая-никакая, но борьба. Простите, Григорий Афанасьевич, не в упрек лично вам хотел сказать, поверьте, — извинился Мизинов.
— Да-да, я понимаю вас, Александр Петрович, — согласился Вержбицкий. — Мы перейдем в наступление со дня на день.
— Пора бы, Григорий Афанасьевич, ох пора! — поддакнул Мизинов. — Он воодушевился и горячо продолжал: — Армия в Приморье уже больше года. Сам я сижу в Харбине столько же и все никак не дождусь, когда же можно будет применить свои силы. Григорий Афанасьевич, мы еще достаточно молоды, мне вот только недавно исполнилось тридцать восемь, а уже выглядим и ведем себя, как вышедшие в тираж старики, простите мне…
Брындин настороженно глядел на обоих генералов, чувствуя себя неуютно. Он поерзал на стуле и резко поднялся.
— Ваше превосходительство, — обратился он к Вержбицкому. — Я полностью согласен с его превосходительством. Там, в Хабаровске, мы жили только одним: что наши войска обязательно освободят город…
— Еще немного терпения, господа, — урезонивал офицеров Вержбицкий. — Уверен, каждому из вас найдется место в строю.
— Очень жаль, что генерал Дитерихс не согласился, — сокрушался Мизинов.
— Я его понимаю, Александр Петрович, — пояснил Вержбицкий. — Ему не импонирует половинчатость меркуловского правительства. К тому же предвидятся немалые затраты…
— Григорий Афанасьевич, я уже целый год сижу на деньгах… — начал было Мизинов, но Вержбицкий прервал его:
— Не торопите события, Александр Петрович. Этим средствам мы вскоре найдем применение.
— Кстати, господа… все не решался вам сказать, — замешкался Брындин. — Супруга полковника Сбродова покончила с собой…
— Боже мой! — воскликнул Мизинов. — Бедная Мария Викторовна!
— Воздастся всем за терпение! — Вержбицкий перекрестился и добавил: — Кстати, капитан, вам есть где остановиться?
— Благодарю, ваше превосходительство… — помялся Брындин.
— Если не возражаете, Григорий Афанасьевич, капитан переночует в моем номере. Только одну ночь, разумеется, ибо мы надеемся, что следующую проведем уже в походе, — намекнул Мизинов.
— Вот и славно, господа. Вот и славно. Обещаю, что пусть не так скоро, но в походе мы обязательно побываем. Честь имею!
В ответ Мизинов и Брындин щелкнули каблуками.
15
Стоя на вершине сопки рядом с атаманом Камовым, полковник Сбродов наблюдал в бинокль за наступающими по лощинке редкими цепями красных. По первому неглубокому снегу они шли неумело, наудачу, пренебрегая всеми правилами военной науки — это полковник отметил сразу же, как поднес бинокль к глазам. Постреливали тоже невпопад — когда вздумается, не целясь. Редкие пули свистели рядом, но ни одна из них не причинила вреда, а между тем Сбродов и Камов представляли собой весьма заметную мишень. В лощинке было много овражков, зарослей мелкого кустарника, за которыми удобно было укрыться от огня, рассредоточиться, перезарядить оружие, прицелиться. Но наступающие перезаряжали винтовки на ходу, вытянувшись во весь рост, досягаемые даже для револьверного выстрела.
— Может быть, сойдем вниз, Василий Кузьмич? — предостерег полковника Камов.
— Не беспокойся, Иван Герасимович, — успокоил тот. — Такие вояки хороши только митинговать да пленных расстреливать, знаю я их! — и Сбродов с отвращением сплюнул.
— Лучше все-таки поберечься, — настаивал Камов.
— Одну минутку, Иван Герасимович, указание только дам стрелкам твоим. А дальше, — Сбродов презрительно усмехнулся, — дальше они и без нас справятся.
Полковник пригнулся и пошел вдоль залегших за кустарниками казаков — прямиком к тому месту, где приказал перед атакой разместить «максим». Камов спешил следом.
— Не атаковать ли, Василий Кузьмич? — поинтересовался атаман. — Двумя полусотнями во фланг…
— Не стоит того, — отрезал полковник, остановившись. — При атаке люди тоже гибнут. Меня вон жалеешь, а казаков своих на верную смерть? — он с ехидцей подмигнул Камову.
— Да что ты, Василий Кузьмич, — запротестовал атаман. — Да мои ребята… Они же враз…
— Враз налетят и погибнут, хочешь сказать? — перебил Сбродов.
Атаман осекся и недоуменно смотрел на полковника.
— Посмотри, Иван Герасимович, сколько их там, — Сбродов уже вполне дружелюбно взял Камова за локоть, развернул лицом к наступавшим и протянул бинокль. Атаман долго и внимательно разглядывал перебегающие цепи красных.
— Да рота, наверное… Много — две…
— Смотри внимательнее, Иван Герасимович, — уточнял полковник. — Вон там, под горкой у излучины…
— Бог ты мой! — ахнул Камов. — Артиллерия!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Они брат и сестра в революционном Петрограде. А еще он – офицер за Веру, Царя и Отечество. Но его друг – красный командир. Что победит или кто восторжествует в этом противостоянии? Дружба, революция, офицерская честь? И что есть истина? Вся власть – Советам? Или – «За кровь, за вздох, за душу Колчака?» (цитата из творчества поэтессы Русского Зарубежья Марианны Колосовой). Литературная версия событий в пересечении с некоторым историческим обзором во времени и фактах.
Кристиан приезжает в деревню и заселяется в поместье. Там он находит дневник, который принадлежит девочки по имени Анна. Которая, по слухам, 5 лет назад совершила самоубийство. Прочитав дневник, он узнаёт жизнь девочки, но её смерть остаётся тайной. Потому что в дневнике не хватает последних страниц. На протяжении всей книги главный герой находит одну за другой страницы из дневника и узнаёт страшную тайну смерти девочки. Которая меняет в корне его жизнь.
С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.