Таежным фарватером - [20]

В общем-то, это не диво: часто буровики ждут нефть, а получают водяной фонтан. Поэтому нефтеразведчики ненавидят воду и водоносные горизонты. Поэтому-то и покидают без сожаления те места, куда пришли с надеждой. Так было и с тобольскими геологами. Им только посочувствовали: бывает.

Так было и на других буровых, удаленных порой от Тобольска на сотни километров. Но все скважины-«неудачницы» тщательно исследовали. Измерили дебит водяных фонтанов. Определили толщу водоносного горизонта. Оказалось, что в одном месте вода горячая, в другом — теплая, в третьем — фонтан мощный, в четвертом — слабее. Стали вырисовываться контуры подземного сибирского бассейна. И когда были собраны все сведения о скважинах-«неудачницах», родилась «морская карта».

Если верить этой подземной лоции, то на полуторакилометровой глубине под Тобольском находится настоящая океанская пучина. Когда тобольчане узнали об этом, они сразу запросили геологов: нельзя ли подсчитать, сколько там, внизу, воды и хватит ли ее, чтобы использовать в промышленных масштабах? Геологи составили проект, обосновали его и сказали: на столетие воды хватит, чтобы обогревать город. Вот тогда и решили попробовать, что из этого выйдет. Но экспериментировали не со всем Тобольском, а только с одним из районов, где строится сейчас огромный фанерный комбинат.

— Правда, остается определенный риск, — добавляет Кудимов. — Впервые в стране — да еще в таких широтах — придется сооружать новую систему отопления. Для итальянцев и французов это пройденный этап, но тут все-таки Сибирь!

Рассказ геолога прерывает гудок парома. Речной перевозчик придвигается к берегу, упирается в песчаную отмель открытой кормой. По настилу три грузовика въезжают на его просторную палубу, а следом на борт поднимается шумная людская толпа: буровики и геологи возвращаются домой после рабочего дня. Несколько празднично одетых парней и девчат едут в город. Наверное, в театр.

Мы устраиваемся на корме парома — на бухтах потертых канатов. И ждем, когда Кудимов снова заговорит о горячем фонтане. И он, едва двинулся перевозчик к противоположному берегу, произносит:

— Отсюда не видна наша буровая. Вот если б километра на три выше подняться, где Тобол впадает.

Но мы тут же замечаем, что уже видели одну буровую. Правда, ту, которая в нагорной части, у городской больницы.

— Это вы о тридцать восьмой? Там, к сожалению, вода не дошла до поверхности. Всего несколько метров. Чтобы брать ее, нужны насосы. Мы же делаем ставку на тридцать девятую. Это тоже в городской черте. Скоро ее увидим.

И мы встретились с ней. Вышка стоит на болотистой низине, поодаль от поднявшихся корпусов будущего фанерного комбината и нового жилого квартала. Рядом разлилась одна из проток Иртыша. Когда-то очень давно это место называли Княжьим лугом. Здесь, в излучине Иртыша, никогда не было недостатка во влаге. Если река в половодье наступала на город, то непременно через болотистую низину Княжьего луга и соседнего Козьего болота. Осушенную ныне излучину, однако, заливает теперь подземная река.

Горячая вода изливается из горла скважины, хотя удерживает ее металлическая заслонка. На самом ли деле горяч этот поток? Попробуешь — рука не терпит. И от труб металлических тоже тепло идет.

Наш спутник предлагает отведать воды из сибирского океана, предупредив, что это, конечно, далеко не «Боржоми». Пробуем. Солона. Даже немного горчит. Как морская.

— Восемнадцать граммов солей на литр, — заметил Кудимов.

Фонтан вспучивает, пузырится. Это вместе с водой рвется наружу газ. Если бросить туда зажженную спичку, вспыхнет огненный факел выше буровой. Когда испытывали скважину, то рабочие устроили тут газоуловитель. Сделать это было так же просто, как накрыть ведром струю обычного фонтана. И буровики не дали легкому газу улетучиться — подвели к «ведру»-уловителю трубы, подключили к ним газовую плиту. Немало обедов сварили на ней. Бесплатного газа дарила скважина по восемьсот кубометров в сутки. А этого хватило бы на полсотни городских семей.

Пока мы исследуем подземный поток, как говорится на вкус и на цвет, подъезжает к скважине немолодой человек на мотоцикле. Он деловито вытаскивает из коляски флягу, в которой обычно перевозят молоко, и ставит ее под клокочущий поток.

Мы спрашиваем, зачем это он воду берет.

Обладатель фляги удивляется:

— Зачем? А лечиться!

— И помогает?

— Хорошо, однако, помогает.

— Это кто же такое лечение прописал?

— Да вроде как сам. Врачи-то отказались от меня. А у меня закупорка вен. Вот услышал, будто вода тут пошла горячая да соленая, придумал себе ванны курортные устроить. И катаюсь сюда на мотоцикле третий месяц. Все с этой флягой. Чудеса, вам скажу. На ноги встал!

Он хлопает себя по ногам. Этот неунывающий человек, от которого отказались врачи, словно хочет убедить нас в том, как крепки его ноги, страдавшие закупоркой вен.

— Да не пропадать же теплой воде, — продолжает он. — Тут одна старушка тихая тоже воду берет. Опять же для ног. Говорит, помогает. И все святой воду называет. И ребятишки всю зиму купались на морозе. И рыба здесь раньше просыпается. Может, на самом деле вода тут святая? Вы не знаете? А?