Таежные встречи - [12]
Неожиданно собаки заволновались. Идущий впереди Прокопий остановился. Василий Мищенко снял шапку и прислушиваясь, долго смотрел по сторонам.
— Обманывают… — сказал он.
Но собаки настойчиво тянулись к реке. Мы ещё раз осмотрелись. Кругом было тихо, ничто не нарушало покоя.
— Не иначе где-то зверь жирует, придётся итти… — сказал Прокопий, снимая котомку.
Оставив пожитки на тропе, мы, сдерживая разволновавшихся собак, свернули к реке. Впереди шёл Черня. Я тогда впервые увидел работу этого замечательного кобеля. В нём всё было подчинено моменту; с большим знанием дела, с толком и темпераментом он выполнял свои обязанности. Всё в нём — глаза, нервы, слух — в этот момент представляло одно целое и было устремлено к зверю, которого он своим замечательным чутьём улавливал на далёком расстоянии. Его раздутые ноздри жадно втягивали воздух. Он торопился, крутил от возбуждения хвостом и изредка посматривал на Мищенко. Тот сдерживал его, натягивал поводок и привычными словами бранил собаку:
— Смотри ты мне, ишь негодный парень!
После окрика Черня немного успокаивался и послушно шёл впереди. Скоро он подвёл нас к реке, мы перешли её и, выйдя на борт, звериной тропой свернули влево. Моему любопытству не было предела. Я наблюдал за Черней и восхищался им.
У ключа Черня задержался. Подняв высоко морду, собака длинным вдохом потянула воздух и со всех ног бросилась в сторону.
— Держи, — шепнул Прокопий.
Черня до хрипоты натянул поводок, но после угроз Мищенко — затих.
Я стоял и не понимал, что случилось. Кто-то близко ломал лес.
— Наверное, медведь? — обращаясь к промышленникам, спросил я. Прокопий, не отвечая, передал мне Лёвку, снял с плеча бердану и подал знак следовать за ним.
Близился вечер, клочьями по небу ползли облака. По тайге шумели ещё не опавшие листья берёз. Крадучись, мы вышли на стрелку и, подобравшись к обрыву, прислушались. Кто-то бросился в чащу, затем послышался протяжный стон и возня.
Что могло быть?
Не в силах сдерживать любопытство мы привязали собак и поползли вперёд. Моему взору представилось необычное зрелище. Буквально в ста метрах от нас, на маленькой поляне у ручья, дрались два сохатых. Сцепившись рогами, они с чудовищной силой напирали друг на друга. Из-под ног клочьями летела земля, трещал, ломаясь, лес, оба зверя громко стонали. Это была схватка, в которой не было пощады. Бились насмерть.
Стон, треск и стук рогов наполняли долину. Борьба с каждой минутой становилась всё ожесточённей, яростней.
Одно обстоятельство привлекло моё внимание: один зверь был заметно крупнее другого. Он легко отбивал удары противника, с большой ловкостью сам нападал и, будто шутя, иногда отступал. Меньший же бык был слабее и имел несколько ран. Видно, неудачи обозлили его, он торопился, падал, стонал, но не сдавался.
Рядом с поляной, прикрываясь кустами, стояла самка. Не отводя глаз, она следила за дракой самцов, и всякий раз, когда драка превращалась в яростную схватку и рёв озлобленных быков нарушал безмолвие тайги, её охватывало беспокойство. Она вытягивала шею и, насторожив уши, мотала своей несуразной комолой головой.
Так летели минуты. Не щадя себя, дрались быки — лесные великаны.
Но вот наступила развязка. Меньший бык стал заметно сдавать. Он ослаб и уже совсем перестал нападать. Но какая-то внутренняя сила заставляла его ещё сопротивляться. Из кустов ближе к дерущимся вышла самка, и большой зверь яростнее набросился на противника. Он выбил его с поляны и, напирая всей силой, стал теснить соперника к ключу. Отступая, побеждённый валил лес, ломал колодник, припадал к земле.
Мы приподнялись и, забыв про осторожность, подошли к обрыву.
Заканчивая бой, большой зверь, наконец, сбил сильным ударом противника, но, поскользнувшись, сам упал на колени. В одно мгновение меньший зверь ловким прыжком бросился в сторону и со всего размаха всадил два острых конца рогов в бок соперника. Тот вздыбил, мотнул в воздухе рогами и со страшным рёвом свалился на землю.
Не успели мы прийти в себя от неожиданной развязки, как на поляне залаяли собаки. В березняке уже не было матки, следом за ней исчез и меньший бык.
Мы спустились к зверю. Кругом земля была взбита ямами, всюду — клочья шерсти, поломанный лес. Лёвка со злобой рвал шерсть на спине быка, а Черня настойчиво добирался до морды. Зверь с трудом приподнимал голову, отмахивался от Черни и силился сбить Лёвку со спины.
Перед нами лежал лесной великан. Зверь был необычных размеров, в полной силе и красоте. Могучие ноги, носившие его с лёгкостью птицы по лесным просторам и зыбунам, теперь беспомощно лежали на траве. Красивые большие рога своей тяжестью клонили голову к земле. Из глубоких ран, обливая землю, стекала чёрная кровь.
При нашем появлении зверь не попытался вскочить, не выразил испуга. Он тяжело дышал и последними усилиями боролся со смертью.
Из-за туч прорвалось солнце и тёплыми лучами осветило поляну. Мы стояли молча, каждый по-своему переживая трагедию зверя.
