Таежная одиссея - [5]

Есть что-то таинственное в этой вечерней ловле. Неподвижно застыла вода, отражая в себе плотные тени нависших над берегом кустов; одна за другой умолкают дневные птицы; все в природе притихло в ожидании ночи. Бесшумно скользи г по плесу лодка, оставляя за собой едва заметную дорожку. Стараясь не плескать, я осторожно толкаю ее шестом. Заяц сидит рядом со шнурком от блесны. Вот он резко дергает рукой и начинает быстро-быстро вытягивать натянутый, мечущийся шнур. По блесне ударила щука, и теперь она крепко сидит на ее тройнике. Еще мгновение — и вот уже щука бьется в лодке. И снова наплывают из темноты и пропадают в ней неподвижные кусты. Совместный улов всей нашей компании состоял из трех щук, двух ленков да с десятка полтора рыбешек поменьше, пойманных Димкой на удочку.

Летят в ночное небо искры костра, закипает в котелке уха — мы лежим возле огня и слушаем охотничьи побасенки Зайца. Говорить он мастер, в его рассказах есть какая-то мечтательно-поэтическая струнка, и слушать Зайца приятно.

Журчит река, неведомые шорохи идут из темноты — тайга живет своей загадочной ночной жизнью. Мрак настораживает и пугает, зато огонь тянет к себе с непреодолимой силой. Есть что-то мистическое в пляске ночного костра. Он гипнотизирует, лишает мысли и оставляет только одно желание — смотреть и смотреть на него.

Поднялись мы с восходом солнца, но, затянув с завтраком, выехали поздно. День, как вчера, начинался жаркий, и вскоре нам пришлось раздеться. Собак мы выбросили из лодок, и они сопровождали нас по берегу. Места становились все глуше, и все чаще подавали собаки голос по зверю, но нам некогда было останавливаться. Километр за километром оставляли мы, медленно продвигаясь вперед.

В полдень, когда все уже высматривали место для привала, вдруг на склоне крутобокой сопки яростно залаяли собаки. Заяц не выдержал и, схватив ружье, прыгнул прямо в воду. За ним последовал Димка с винчестером. Мы с Сузевым подогнали лодки к берегу и по голосам собак старались угадать развитие событий. Переместившись метров на двести вверх по сопке, собаки с лаем закружили на одном месте. Скоро там хлопнул выстрел, и через некоторое время показались Заяц и сияющий Димка. Собаки нашли молодого барсука, и сейчас он болтался за спиной Моргунова. Это был его первый охотничий трофей в жизни. Димка настолько разгорячился, что у него дрожали руки. Спокойно говорить он не мог, а орал так, что звенело в ушах.

— Выпьем, други, на крови! — кричал он, размахивая барсуком. Не знаю, где только он успел узнать этот тост. Барсука съели за обедом, и я поздравил Моргунова со вступлением в племя охотников.

К вечеру мы вышли к устью реки Дальней, впадающей в Б. Уссурку с правой стороны. Оставив нас устраивать лагерь, Сузев и проводники отправились на охоту. С порученным делом мы управились быстро и пошли рыбачить. Для этой цели я достал купленный во Владивостоке спиннинг. Все мои познания в ловле рыбы спиннингом ограничивались беглой читкой популярной брошюры, к тому времени уже основательно забытой, и потому пришлось долго мучиться с выбором блесны. Димка давно дергал пескарей, а я все еще размышлял, что же прицепить. Наконец мой выбор остановился на большой белой блесне. Я приделал ее к жилке и сделал первый заброс. Блесна булькнулась в воду возле моих ног. Только после нескольких попыток она начала падать уже дальше.

Отойдя чуть выше по течению, я облюбовал небольшой перекат, который сразу переходил в омут. Описав дугу, блесна попала в середину переката и блестящей змейкой побежала по омуту. И тут же с ней что-то случилось. Случилось не только с блесной, но и со спиннингом и со мной. Я почувствовал резкий удар по катушке и от неожиданности едва не выпустил из рук удилище. В первое мгновение я даже не сообразил, что же произошло, и только спустя какое-то время вспомнил, что пришел ловить рыбу. Сейчас трудно восстановить все перипетии моей борьбы с тайменем. Помню только, что, будучи неуверенным в собственных силах, я позвал на помощь Димку. Его присутствие придало мне бодрости. Вспоминая приемы бывалых спиннингистов и стараясь им подражать, мы вытащили в конце концов пятикилограммового красавца тайменя на берег.

Это был памятный для меня вечер. Удача окрыляет, рождает надежды. В те гудящие комарами сумерки я стал спиннингистом.

Сузев с проводниками вернулся затемно, и если не считать Димкиных мальков, мой таймень был единственной добычей. Уху мы варили в ведре, и нам хватило ее не только на ужин, но и на завтрак.

Было раннее утро, и в лагере все еще спали, когда я почувствовал, как кто-то дергает меня за рукав. Открыв глаза, увидел перед собой Димку, который, прижав палец к губам, подавал мне какие-то знаки. Я выбрался из палатки и тупо уставился на него.

— Пойдем… быстро… — заговорщически шептал он.

— Куда?

— Пойдем, — твердил он, увлекая меня за собой. Димка притащил меня к берегу Дальней и ткнул пальцем в воду.

— Смотри!

Я ничего не понимал.

— Что смотреть? Вода как вода… — сказал я.

— Золото! — произнес Димка и оглянулся по сторонам.

Действительно, на песчаном дне, в прозрачной воде сверкали золотые блестки. Их было много — целая россыпь, размытая и разнесенная по руслу реки.