Тачанка с юга - [34]
— Саня, — попросил он, — собери продукты, они еще пригодятся. А вы, гражданин, садитесь в тачанку, — приказал Борода.
Аркадьев уселся, Борода привязал его запасными вожжами к спинке тачанки и связал ноги.
Когда я убрал продукты в сундук, Кирилл Митрофанович прошел к опушке, затащил Бабаша в кусты и возвратился, неся наган.
— Вот и надейся на тебя, на призового стрелка! Ушел бы кабан в лес и открыл бы стрельбу! — беззлобно корил меня Борода.
— Так лошади… — начал оправдываться я.
— Лошади, лошади — на то они и лошади. Ты что думаешь, им приятно, когда под мордой палят из пистолета. Интересно, как бы ты себя вел, если бы под твоим подбородком палили? Погоняй коней.
Проехав с версту, Борода велел остановиться. Сойдя с тачанки и держа лошадей под уздцы, он свернул в лес и, едва протаскивая упряжку между деревьями, завел тачанку в глушь, довольно далеко от дороги.
— Распрягай, Саня! Будем отдыхать дотемна.
В лесу Аркадьев пустился перечислять бесконечные способы нашей казни, когда будет свергнута «комиссаро-чекистская власть на святой Руси». Борода рассмеялся.
— Вы только умеете произносить бессмысленные угрозы, а дать оценку настоящей работе вам не под силу, вы ведь стратег, белоручка!
Аркадьев продолжал сыпать проклятья и только после угрозы получить «затычку в рот» умолк.
— Так будет спокойнее, — удовлетворенно отметил Борода. Он достал из-под сиденья саквояж и спросил Аркадьева: — Ваш?
Тот молча кивнул головой.
— Давай, Саня, пока есть время, перепишем вещи задержанного, — предложил Кирилл Митрофанович, — чтобы ничего не потерялось и не попортилось.
— Стоит ли, — заволновался Аркадьев, — там личные вещи, бельишко…
— Такой уж порядок! Начнем, Саня!
В кармане пыльника у Аркадьева нашелся чистый блокнот и синий карандаш. Я приготовился к работе.
В саквояже, поверх «бельишка», лежал пистолет «стеер» и стояла большая жестяная коробка, доверху наполненная завернутыми в бумагу круглыми столбиками. Борода развернул один, из него в чемодан посыпались золотые монеты.
Борода присвистнул: «Не плохое бельишко, царское!» На дне чемодана, под коробкой, лежало большое количество золотых колец, женских браслетов и серег. Дополнил эти ювелирные изделия массивный золотой портсигар. Борода повертел его в руках, прочел вслух выгравированную на крышке надпись: «Дорогому доктору Петкевичу Казимиру Станиславовичу — в день его семидесятилетия от благодарных жителей города».
— Да-а! Ничего не скажешь, — протянул Борода, — целый ювелирный магазин, да еще в придачу банковская касса! — Он начал разворачивать и пересчитывать золотые монеты. Кроме монет и золотых изделий, здесь лежала перетянутая резинкой толстая пачка денег. Кирилл Митрофанович взял ее в руки, посмотрел несколько бумажек и, не став считать, обратился ко мне:
— Наши, меченые! Когда будешь записывать деньги, сбоку пометишь — подлежат возврату в хозяйственный отдел Губчека, как взятые там для проведения операции «Тачанка».
В опись я включил содержимое чемоданчика, все найденное оружие и сделанные нам генеральские подарки: часы с цепочкой, мой костюм, сапоги и кубанку.
Внимательно прочитав, Борода спросил:
— Значит, гражданин Аркадьев, это все ваши личные вещи?
Низко опустив голову, Аркадьев молчал. Его безобразный шрам стал багрово-синим, на лбу выступил пот.
— Допустим, — с иронией рассуждал Борода, — допустим, а как же портсигар? Он снова перечел: «Дорогому доктору Петкевичу». Так, так! Стало быть, вы доктор?
Аркадьев промычал что-то нечленораздельное.
— А я-то думал, — продолжал Борода, — военачальник, стратег, а вы вовсе не генерал и не доктор, а просто ворюга! Да еще, наверно, воровали чужими руками! — И Борода с презрением плюнул. — А теперь, гражданин Аркадьев, подпишите акт. Для такого дела я вам развяжу руки.
— Ступай к черту! — выдавил Аркадьев.
— Мы уже там побывали, погостили! — насмешливо сощурился Борода. — Не хотите подписывать, не надо. Нам и так поверят. А теперь слушайте наши порядки. Ехать будем по ночам, а днем отдыхать. Если кто попадется навстречу и вы попробуете крикнуть — пеняйте на себя! Мы люди решительные. Будете благоразумны — развяжу, нет — так и просидите двое суток. Понятно?
— Я уже сказал тебе, убирайся к черту! — прохрипел Аркадьев. — Буду кричать, буду!.. А когда люди услышат…
— Высказались? — очень вежливо спросил Борода. — Вы уж меня извините, но, как поедим, роток я вам завяжу. Не люблю в пути шума, а у вас характер, похоже, крикливый.
Аркадьев только заскрипел зубами.
— Перекусим, да в путь, — решил Борода и предложил поесть генералу.
— К черту! — огрызнулся тот.
Не торопясь мы поели.
Я спрятал продукты и стал запрягать сибирок. Борода вытащил из-под сиденья карабин и кобуру от маузера. Карабин он дал мне, а маузер вложил в кобуру и повесил через плечо.
— Теперь, палка-махалка, мы можем и дальний бой принять, — весело сказал мне Борода и повернулся к Аркадьеву. — Как у него бой? Не раскидывает по сторонам?
— Спросите у комиссаров, что от него смерть приняли! — снова огрызнулся белогвардеец.
Кирилл нахмурился.
— Что ж, придется его без характеристики испробовать, может быть, даже на вас, гражданин Аркадьев, если будете недисциплинированны.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
В очередной книге издательской серии «Величие души» рассказывается о людях поистине великой души и великого человеческого, нравственного подвига – воинах-дагестанцах, отдавших свои жизни за Отечество и посмертно удостоенных звания Героя Советского Союза. Небольшой объем книг данной серии дал возможность рассказать читателям лишь о некоторых из них.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В центре повести образы двух солдат, двух закадычных друзей — Валерия Климова и Геннадия Карпухина. Не просто складываются их первые армейские шаги. Командиры, товарищи помогают им обрести верную дорогу. Друзья становятся умелыми танкистами. Далее их служба протекает за рубежом родной страны, в Северной группе войск. В книге ярко показана большая дружба советских солдат с воинами братского Войска Польского, с трудящимися ПНР.
В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.
Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896–1957) — представитель древнего аристократического рода, блестящий эрудит и мастер глубоко психологического и животрепещуще поэтического письма.Роман «Гепард», принесший автору посмертную славу, давно занял заметное место среди самых ярких образцов европейской классики. Луи Арагон назвал произведение Лапмпедузы «одним из великих романов всех времен», а знаменитый Лукино Висконти получил за его экранизацию с участием Клаудии Кардинале, Алена Делона и Берта Ланкастера Золотую Пальмовую ветвь Каннского фестиваля.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.