Табор уходит - [20]
Беспризорники оживились и расчистили место инвалиду. Слепец привалился прямо к Петреску боком и спросил:
Что нового в мире?
Лейтенант, под настойчивыми взглядами своих попутчиков на одну ночь, повторил набор новостей двухгодичной давности, случайно подслушанный у словоохотливого голландца из МВФ.
Альбиноса сварили… — прошептал задумчиво калика.
Чудны дела твои, Господи, — сказал он, хлебая суп, как и положено юродивому, ладошкой.
Когда слепец, наконец, доел, вожак беспризорников, соблюдая этикет, спросил:
А у тебя что нового, батя? С чем пожаловал?
Я‑то? — спросил слепец, вытирая рот, а потом руки о рукав пальто Петреску.
Я, ребятушки, пошел в солдатушки, — сказал слепец, — два месяца в окопах за Молдову нашу христианскую воевал против нехристя приднестровского…
Глазыньки потерял, да ноженьки поломал, а как вернулся домой, так увидел… — продолжал слепец говорить перед притихшими беспризорниками.
Женка моя с местным комиссаром полиции спуталась, ноги голые перед ним вертит, фирменными кальсонами легавого не налюбуется, — напевал слепец.
Петреску поежился. Несмотря на молчаливый мир между полицией и беспризорниками, дети все–таки легавых не любили и расправлялись с ними при первом удобном случае… К тому же, лейтенант не любил военно–блатной фольклор. Почему–то все жены всех калик Молдо — Приднестровских войн непременно трахаются в отсутствие мужей именно с комиссарами полиции, возмущенно подумал Петреску, которому до комиссара было еще лет 10 службы. И то, если повезет… Лейтенант почувствовал, что начинает злиться. Потом заметил, что многие дети клюют носом, и злиться перестал. Удовлетворенно улыбнулся сам себе. Кажется, действует.
И сиськами перед лицом мента поганого трясет… — говорил про мифическую жену слепец.
Это мы все и без тебя знаем, — грубо перебил калику Петреску, — а в самом–то деле есть что нового в мире, а, странник?
Беспризорники удивленно притихли. Святых людей прерывать считалось невежливым, за такое можно было и насмерть грубияна забить. Но странное оцепенение напало на детишек. Сытный ужин, тепло костра, блестящие глаза лейтенанта… Калика тонко улыбнулся.
Значит, говоришь, неинтересны тебе мои страдания, — сказал он.
Ой как интересны, — передразнивая манеру слепца говорить, сказал Петреску.
Да только ИСТИНЫ послушать охота, — сказал он, схватив слепого за руку.
Слепец вздрогнул. Лейтенант автоматически отметил это и впился в руку юродивого еще крепче. Значит, знает что–то странник…Так что Петреску решил поставить на карту все, и добавил многозначительно:
Мене, текел, фарес…
Калека побледнел. Петреску улыбнулся. Подростки, тупо глядя на обоих, слабо вертели головами. Юродивый, коротко кивнув в сторону лейтенанта, спросил детей:
Кто таков?
Мусорским духом пахнет, — добавил он быстро.
Обижаешь, старик, — сказал Петреску.
Взял слепого за ладонь, прижал к левому плечу и дал ощупать клеймо заключенного специального лагеря Касауц. Слепец чуть поднял брови.
Давно ли оттуда? — спросил он.
Год как сбежал, — тихо ответил Петреску.
Что же делаешь тут? — спросил слепец.
Истины алкаю, — сказал Петреску.
Дайте ему лучший кусок, — сказал слепой вожаку подростков.
Сей человек страдалец великий, — добавил он.
Претерпел от власти диавольской молдавской сей мученик, — сказал юродивый.
Мои страдания в сравнении с его словно лепет дитятки, — вздохнул слепец.
Подростки с уважением уставились на Петреску. Тот потупился. В глубине души Петреску благодарил трех человек. Своего учителя театрального мастерства, во–первых. Бомжа, из которого он пытками перед смертью вырвал кодовую, очевидно, фразу «текел, мене, фарес», во–вторых. И, наконец, капитана Фрунзе, который напился и выболтал тайну про особый лагерь в Касауцах, тамошних смертников и особые клейма для них.
Как ты сумел выбраться? — спросил подозрительный слепец.
Не стоит болтать на ветру, — сдержанно ответил Петреску, — здесь даже у покойников языки развязываются.
Взглянув наверх, Петреску убедился в том, что прав. Языки у проститутки и ее бойфренда и правда вылезли и болтались. Слепой согласно кивнул. Стукнул себя в грудь.
Скажи лучше ты нам, как дела в мире, — попросил вновь Петреску.
Поведай, калика, о горе людском, — сказал лейтенант.
Ну что же, — тихо сказал юродивый, слушайте же…
И начал рассказывать. Петреску, с равнодушным видом откинувшись назад, в душе ликовал. Он вышел на след! Вот уже почти год начальство бьет тревогу. Говорят, есть донесения о каких–то религиозных волнениях в провинции. Мол, люди слушают проповеди посланников какого–то Учителя Истины, наплевавшего на наши, искони молдавские, православные ценности. И как!
Он утверждает, — читал с отвращением тайный циркуляр собравшимся офицерам полиции министр МВД, — что, мол, мы, молдаване, новые евреи.
Зал возмущенно зашумел. Антисемитские настроения в Молдавии традиционно были сильны. Этому способствовало правительство, обложившее евреев и русских дополнительным налогом за то, что они, теоретически, могут изменить интересам Молдавии.
Не в этом смысле, — добавил министр.
Он имеет в виду, что мы живем в бедствиях и нищете, а четверть народа уехала нелегально работать за границу потому, что, мол, Бог избрал нас своим народом! — гневно рассказывал генерал подчиненным.
Букварь, который вы держите в руках, рассчитан на взрослых мальчиков и девочек, отлично умеющих читать, причём исключительно для собственного удовольствия, а не ради хорошей оценки. Оценки вы себе потом, если хотите, поставите сами, вот прямо хоть на полях этой книги, написанной талантливым и отвязным хулиганом Владимиром Лорченковым для его жены Иры. Кстати, самых лучших девушек, очутившихся в этой книге, тоже зовут Ирами.Все рассказы, вошедшие в «Букварь Лорченкова», — о любви, даже если на первый взгляд кажется, что никакой любви в этой истории нет и быть не может.
Сборник рассказов самого яркого представителя поколения русской литературы, пришедшего после Лимонова, Сорокина и Пелевина. «Воды любви» – сборник из нескольких десятков рассказов, которые ставят автора в один ряд с такими мастерами короткой прозы, как Буковски и Сароян.
История удивительных приключений сокровищ, затерянных где-то в Молдавии и невероятных авантюр, на которые пускаются искатели этих сокровищ. Роман – финалист премии «Национальный бестселлер» 2012 года. «Копи Царя Соломона» хороши тем, что увидеть в них можно, что угодно: от приключенческого боевика до «роуд-муви», от исторического блокбастера до любовной истории, от «черной комедии» до утонченного постмодернистского изыска. Каждый найдет в книге что-то свое.
«Клуб бессмертных» – детектив длиной в 700 лет. В темные Средние века ведуны начертили карту мира, указав на ней два проклятых места на Земле. Карта попала в руки знаменитого душегуба графа Дракулы и исчезла. Потом появлялась в самых разных точках мира, но никто не знает, что начертано на ней. Кто разгадает тайну ведовской карты и предотвратит Апокалипсис? Может быть, современный журналист Прометеус Балан – дальний родственник Дракулы и прямой потомок того самого Прометея?..
«Возвращение в Афродисиас» — любовно‑авантюрный роман о поисках утраченного рая. История поисков любви и возвращения к себе. Яркая, неполиткорректная, смешная и очень лиричная, эта книга словно сама жизнь — «грустная штука, которая стоит того, чтобы ее прожили». Последний — и лучший — роман самого яркого представителя русской прозы из поколения, пришедшего на смену Пелевину, Лимонову и Сорокину…
«Гавани Луны» – остросюжетная история любви и предательства, преступлений без наказания. Писатель и его погибшие пять жен, крутой полицейский чин, безраздельно владеющий маленьким городком у реки, и загадки минувшего прошлого, вернувшиеся молчаливыми призраками в настоящее. Кто виновен и, главное, в чем? Здесь фонтаны страсти извергаются гейзерами. Водоворот стиля от одного из лучших русских писателей сегодня. В этой книге крутые парни начали, наконец, танцевать.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.