Табель первокурсницы - [34]

Привратник распахнул отделанную бронзой дверь. Я ступила в царство позолоты и вензелей, запаха бумаги и крепкого табака. Эрнестальский банк переехал в Льеж после того, как овдовевшая столица лишилась князя.

Что определяет нашу судьбу? Поступки? Намерения? Где та грань, преступив которую уже нельзя вернуться? Не знаю, но, ступая по гулким плиткам из Лирийского мрамора, вряд ли я могла знать, что все пути уже отрезаны.

— Графиня Астер, — представилась я привставшему из-за стола клерку, тот скользнул взглядом по значку, — Ивидель Астер. Мне нужна новая вексельная книжка.

— Сей момент, леди, — он с поклоном удалился за конторку.

Через две минуты на стол передо мной легла книжка, на черном кожаном переплете красовался оттиск змеи, раздувающей капюшон, герб Астеров. Под испытывающим взглядом клерка, я открыла книжку и коснулась первого листа, на нем тут же проступил зеленоватый отпечаток пальца. В таких делах папенька никогда не экономил. Магически измененная бумага, признала меня. На этих листах сможет сделать запись только тот, в ком течет кровь Астеров.

— Лимит? — с тревогой уточнила я.

— Без изменений, — учтиво ответил клерк, тщательно скрывая удивление.

Ведь он не знал про спаленный корпус. Я, до последнего, ждала гневного послания от отца, а когда не дождалась, вместо облегчения почувствовала тревогу. Надеюсь, в Кленовом саду не случилось ничего, что могло отвлечь папеньку от отплаты счетов.

Привратник выпустил меня из яркого тепла банка в ветреный холод улицы. Мельком отметив, что снова пошел снег, я сделала несколько шагов на засыпаемую белыми хлопьями мостовую и огляделась.

Кареты Миэров не было.

Вниз по улице проскакал закутавшийся в светлый плащ всадник, на углу фыркнул паром мобиль, две леди, придерживая шляпки, заходили в кафе напротив, молодой джентльмен открыл для них дверь. Двое мужчин постарше, опираясь на трости, разговаривали недалеко от входа в банк, где-то за домами звякнул на повороте трамвай.

Кареты не было. Черной кареты, запряженной лучшими лошадьми Миэров.

— Леди, — позвал привратник, — Могу я вам помочь?

— Не знаю, — проговорила я растерянно, — Карета… Здесь стоял экипаж?

— Совершенно верно, — кивнул служащий, — В экипаж сел джентльмен, и через минуту девушка велела кучеру трогаться.

— Джентльмен? — растерялась я. Кто мог сесть к подруге? Отес? Мердок? Оли? Кто угодно из разгуливающих по городу сокурсников, но тогда они дождались бы меня. Всего несколько минут… Что могло случиться за это время здесь в центре Льежа? — Какой джентльмен?

— Не могу знать, леди. Поймать вам экипаж?

— Да… Наверное, — пробормотала я, понятия не имея, что делать и куда ехать, по распоряжению мистера Миэра в воздушной гавани нас ждала гондола. Нас, а не меня. Купить билет на другой дирижабль? Или вернуться в особняк и сказать, что Гэли уехала с неизвестным мужчиной? Я представила себе выражение лица ее отца…

Где-то внизу раздался крик. Испуганный женский возглас. Джентльмены на углу обернулись. И тихий день, заполненный ветром и падающими ажурными хлопьями снега, вспорол раскатистый звук. Точно такой же, как я слышала этой ночью. Грохот выстрела эхом отскочил от стен, прокатился по мостовой и разбился о серые камни домов. Снова закричала женщина, сидящие за широкими окнами кафе посетители возбужденно переглядывались, шофер открыл дверцу мобиля.

— Лошади! Лошади понесли! — с восторгом закричал мальчишка в заломленном на затылок кепи, он бежал вверх по улице прямо к банку, радостно вопя во все горло, — Белые лошади большой черной кареты!

— Гэли? — спросила я так, словно кто-то мог мне ответить, и вексельная книжка полетела в снег. — Гэли! — закричала я и побежала.

Наверное, я еще никогда так не бегала, разве что в детстве, когда брат сказал мне, что в малинник забрался медведь. Привратник кричал что-то мне вслед. Но я ничего не слышала кроме свиста ветра в ушах. Гэли! Девы! Это же Гели!

Я вспомнила, как увидела ее в первый раз, как она стояла на площади трех факультетов, а наши аристократы старательно обходили дочь торговца стороной, а «неаристократы» пасовали перед благородной кровью, не решаясь сделать что-то отличное от общепринятых правил. Никто не решился подойти к ней, никто, кроме дочери графа из провинции, что граничила с Загорьем и находилась настолько близко к Разлому, насколько, вообще, могли жить люди. Правда жизни состояла в том, что поступки обладающих титулом, могут назвать вызывающими, но принять, как данность. Или не принять.

Скользкая мостовая вдруг ушла из-под ног. Краткий миг полета. Я взмахнула руками, «схватившись» за воздух, чувствуя камни мостовой, гладкий лед и подошвы собственных ботинок. Успела представить падение и удар, крик боли. Леди не носятся словно газели, тем более в такой ситуации, когда ничем не можешь помочь. Ну что мне лошадей на скаку останавливать, что ли?

Мысли куда быстрее магии, я просто ничего не успела придумать, кроме одного, уцепиться за падающий снег и разрушить связи между частицами льда у себя под ногами. Откатить изменения воды назад и вместо ледяной корки, меня встретило рыхлое крошево. Я упала на спину и несколько секунд глотала холодный воздух, стараясь разогнать цветные пятна перед глазами. Кто-то снова закричал…