Та сторона. Вып. 01-07 - [42]

— А вот пусть сперва расскажет, что под стенами делал. Там поглядим.

— Не лазутчик я… — пискнул Ланка с пола, оглядываясь по сторонам. Он очутился в просторной деревянной избе. В углу жарко урчала печка. Горели лампы. А вокруг Ланки и над ним стояли люди в воинских доспехах. Дружинники. Тавларцы! Ланка мигом осмелел. И обрадовался. — Меня воевода прислал, Малк. Раненый он. Он рванул из-за пазухи размокший в воде кисет. — Вот!

— А ты не врёшь? — строго спросил его кряжистый дядька с вислыми усами. Видимо, старший. Мальчика подняли, усадили на лавку к тёплой печке. — А ну рассказывай! Ланка начал говорить. Как один остался, как воеводу нашёл…

— Погоди, — остановил его старший. — Митук, сбегай до князя. Обскажиему… — приказал он молодому дружиннику, который поспешно выскочил за дверь. …Потом мальчика переодели в сухую одежду. Дали большую кружку молокаи ломоть хлеба с солью. Широкая кожаная рубаха, в которой он совсем утонул, пахла теплом и добрыми людьми. Домом пахла! А чёрная горбушка была такая вкусная! Ланка даже слегка размяк, сидя на лавке. Глаза стали слипаться. Но тут его потянули до князя. Самого князя Ланка и не разглядел толком. Не запомнил. Слишком он вымотался за эти горькие дни, и силёнок оставалось совсем чуть-чуть. Но когда князь спросил: "Сможешь показать дорогу?", Ланка с готовностью кивнул головой. Потому что разве откажешься, когда сам князь тебя просит? Если очень надо! Его снова отвели в сторожевую избу и там, в ожидании новой дороги, мальчик заснул на лавке у жаркой печки. В тепле и безопасности. Незадолго до рассвета его разбудили. Сказали: пора в путь. Ланка быстро натянул на себя лёгкую мальчишечью одёжку. Не ту, старую, которая уже вся изорвалась, а другую. Её подыскали дружинники, пока Ланка спал. И ладные кожаные сапожки дали. Хорошие… Такие отец обещался купить к осени. Вспомнив об отце, Ланка снова чуть не расплакался. Но реветь было некогда. Выручать воеводу Малка отправился старший, которого звали Тавром и ещё четверо дружинников. Вместе с ними Ланка спустился в глубокий погреб, и там, отворив неприметную дверцу, они попали в подземный ход. Ланка тут сразу догадался, каким путем его приволокли в город. Он подумал даже, что вот этот путь, по которому они шли сейчас, приведёт его на то же самое место под обрывом. Однако, как сказал мальчику Тавр, ходов под Тавларом было прорыто великое множество. А идти сейчас, освещая себе путь масляным фонарём, пришлось гораздо дольше, чем ехать на чужой спине в прошлый раз. Наконец в лицо дохнула ночная тишина и Ланка со своими спутниками, выбрался на поверхность. Светила яркая луна. Фонарь поспешно загасили, хотя бояться было нечего. Далеко позади остались крепостные стены Тавлара. И даже многочисленные огни осадного лагеря маскольцев потерялись в ночи. Без помех выйдяк реке, путники быстро нашли спрятанную в кустах лодку и переправились на другой берег. В темноте бывает очень трудно отыскать верную дорогу. Особенно если сам идёшь по ней всего лишь второй раз. Но Ланка постарался. И не очень сильно сбился с пути. А когда чуть развиднелось, и вовсе уверовал, что легко отыщет ту полянку… Так оно и случилось. Только пришли они туда уже ясным днём, и ноги у Ланки совсем стали мягкими от усталости. Воевода Малк дождался подмоги. Рубленая рана на его груди затянулась. Только болела при каждом движении. И подняться на ноги воевода не мог. Ослаб очень. Из крепкого воеводского плаща и двух срубленных тонких берёзок дружинники соорудили удобные носилки. Посовещавшись, решили, что нести сейчас раненогов Тавлар слишком опасно. Неровен час, встретятся маскольцы… Тавр, однако, припомнил, что здесь неподалёку должна находиться охотничья зимовка с тёплой избой, надёжно укрытая от посторонних глаз. Туда и отправились после недолгого отдыха. В пути не случилось ничего неожиданного, и около полудня раненый воевода уже спокойно спал, возлежа на мягких медвежьих шкурах, устилавших широкую лавку в охотничьей избе.

Путь был окончен. Тавр, благосклонно улыбаясь, шагнул к Ланке, утомлённо прислонившемуся к бревенчатой стене избы. — Ну, малец, спасибо тебе. Держи князеву награду. Он повесил мальчику на шею блестящую цепочку с качавшейся на ней маленькой иконкой. Задохнувшийся от нежданного счастья Ланка с внутренним трепетом, взял образок в ладони.

— Ой! — не удержался он от восторженного возгласа. «Стреловержец»! Это мне?! Глаза мальчика благодарно блеснули в ответ на добродушную ухмылку Тавра, затем снова обратились к образку-награде. Там на фоне синего-синего неба стоял с самострелом в руках светловолосый мальчишка — Ланкин ровесник. В островерхом шлеме и в блестящей кольчуге, в небрежно накинутом алого цвета плаще. Попирал ногой страшного, поверженного им дракона. Словно сказать хотел: "Видишь, я такой же, как ты. Думаешь, мне легко было? Ты, главное, не бойся ничего и о плохом постарайся не думать. Тогда всё будет как надо. Я знаю!" Так почему-то представилось Ланке в тот миг… Снаружи неожиданно возник неясный шум, донеслись гневные голоса. Затем двое дружинников впихнули в открывшуюся дверь испуганного парня в серой холщовой рубахе и в сбившейся на затылок шапке. На вид ему было лет пятнадцать. Совсем ещё мальчишка. Но на военном нагруднике у него ярко горел блестящий маскольский значок. Враг! Тавр нахмурился. — Это что такое? — Да вот, шляется здесь… — Я заблудился… — севшим от страха голосом прошептал парнишка. Широко распахнутыми, остановившимися глазами Ланка смотрел на маскольца. В его душе росло недоумение. "Вот он какой!.. Быть может, один из тех! — обожгла мальчика первая мысль. Но тут же она и исчезла. Нет, не похож он на убийцу, — решил облегчённо Ланка. — Те были… Просто звери! А этот… Обыкновенный, перепуганный такой. И не подумаешь, что враг". Ланка взглянул в лицо Тавру. И почему-то похолодел от внезапного ужаса. В глазах старшего, горящих от ненависти, ясно читался приговор. Сейчас он прикажет, и маскольца убьют… Осознав всю неизбежность предстоящей расправы, Ланка испытал мгновение мстительного удовольствия. "Правильно! Так и надо вам всем! За маму…" Но затем снова царапнул душу мальчика острый коготок тревоги. И какого-то беспокоящего сомнения. "А может, это ошибка? За что? Что он сделал?!" Ланка встревожился. Непонятное чувство подсказывало ему, что парнишкамасколец вовсе не враг. Не может им быть! Что он — такой же… Это было ново и непонятно. Глаза мальчика растерянно опустились вниз, взгляд упал на стиснутую в руках иконку… Мальчик-Стреловержец смотрел сурово и требовательно. "Не бойся!" Поспешно отведя взгляд, Ланка снова посмотрел на маскольца. Тот, видно, тоже понял, что его ожидало. И… перестал бояться. Встал прямо, не спуская с надвинувшегося на него Тавра своих светло-васильковых глаз. Гордый такой… Только загорелое лицо с редкой россыпью золотистых веснушек побледнело сильно-сильно. "Не бойся!" — сказал Стреловержец. Или это Ланке показалось? Он рывком оттолкнулся от прочной спасительной стенки. Торопливо шагнулв узкий промежуток между Тавром и маскольцем, чувствуя, как учащённо стукаетв груди, словно ныряя в бездонный омут, выдохнул отчаянно: — Не надо!.. "Ланка, ты что? Зачем?! — в последний раз метнулась в голове испуганная мысль. — Ведь это же враг! Такой же, как те, кто убил отца, маму, сестрёнку…" Враг! Даже если у него такие чистые, смелые глаза. Ничем не, cb-q-k%. Если «враг» этот — сам ещё мальчишка! Несмотря ни на что! Никогда тавларец не должен щадить маскольца! Что скажут люди? Враг! И всё же… — Ты что?! — удивился и рассердился Тавр. — Не надо… Не трогайте его. От сильного волнения брызнули из глаз слёзы. Рука мальчика всё ещё судорожно сжимала образок. Потрясённый собственной смелостью, почти не сознавая, что он делает, Ланка стянул с шеи цепочку, обмирая от ужаса под заледеневшим взглядом старшего, протянул Тавру подарок князя. Расстаться по собственной воле со Стреловержцем было почти выше его сил, но и оставить награду себе, после того, что случилось, после своего заступничества, казалось Ланке неправильным. Всё равно отберут. И ещё…