Та, что надо мной - [48]

В деревне посланцы Атки забрали, кажется, всё подчистую. Слуги тащились, согнувшись под своими мешками, и пока не решились их побросать, благородным от них помощи не было. Возможно, это нас спасло. Люди Атки, похоже, скупили в ближайших городках всю лимонную цедру, и вместе с дымом и гарью даже на воздухе всё это било в нос запахом кондитерской лавки с утра, когда выпекают пирожные. Для наших волков этот аромат был непереносим, и им пришлось вернуться в свой первый облик, в котором бòльшинство из них были гораздо слабее. Я сражался с тремя противниками сразу, да и Рину пришлось не легче. Когда враги ретировались, оставив свою добычу, у нас оказалось двое серьёзно раненых, и хорошо, что они были оборотнями.

Жители деревни, почуявшие, что главная опасность миновала, прибежали сюда и обступили нас, неуверенно поглядывая на награбленное. После того, как я объявил, что они могут всё забрать, крестьяне до сумерек препирались о том, где чей мешок или окорок. Семье хозяина, который был убит за строптивость, зерно отдали только после того, как я достал кинжал и выразительно им помахал. После этого выяснилось, что хранить припасы им негде, поскольку дом и все дворовые постройки спалили. Так что о том, кто поселит у себя старика с невесткой и троих детей, пришлось договариваться примерно тем же способом. Эти препирательства вымотали меня до крайности, а надо было ещё вести по темноте наш отряд. Двое раненых идти сами пока не могли, и мы тащили их на плащах, время от времени меняясь. Не будь Владычица уже в полной силе, я едва ли добрался бы до охотничьей избушки, которая уже была раньше нашим пристанищем. Однако всё это оказалось много, много лучше, чем жечь зерно.

* * *

Ещё через несколько дней я с тревогой понимаю, что три четверти луны, о которых просил Великий герцог, скоро истекают, и за известиями от него придётся отослать Рина. Так что два дня подряд наш очередной дозорный залезает на высокий бук неподалёку от избушки. На высоте его разросшиеся из-за болезни ветки сливаются в зловещего вида «ульфову шкуру» — удобное укрытие от тех глаз, что могут глядеть сверху. Я в это время отсыпаюсь, а в сумерки и ночью заступаю в свой дозор.

Рину довольно быстро удалось отыскать войска Малвы, так что на третий день он уже вернулся. Герцог передал с ним, что скоро выступает, и будет рядом с крепостью менее чем через четверть луны. Ещё Рин добавляет от себя, что вдалеке на севере по дороге движется войско. Атка послал-таки за подкреплением, и, как я и ожидал, идёт оно медленно. Мы успеваем устроить засаду в подходящем месте и по всем правилам.

Жечь продовольствие я на этот раз не собираюсь, но в руках у нас заткнутые бутыли. У меня осталось немного петролейного масла, и я смешал его с обычным, добавив ещё кое-что, чтобы скопившиеся в бутыли пары легче воспламенялись.

На второй же день осады замка приведённые Аткой плотники сколотили несколько требушетов. И обороняющимся, и городской стене они наносили заметный урон, так что за ночь каменщики не успевали поправить то, что было разрушено за день. По счастью, в здешних местах было немного подходящего дерева для этих снарядов, да и канаты сильно отсыревали в нынешнюю гнилую зиму. Так что, сделав два-три выстрела, требушет обычно разрушался. Последнюю четверть луны Рин вообще не замечал этих махин рядом с крепостью. Похоже, плотникам и обслуге требушетов надоели скудные харчи, и они разбежались кто куда.

* * *

Подкрепление, идущее к Атке, должно было везти с собой не только продовольствие, но и новых, более искусных мастеров, и хорошее дерево. Ну что ж, дерево и как следует просмолённые канаты хорошо горят. Со мной в засаде только Кнот и Койн, мы собираемся бросить бутыли и быстро уйти по лесу на снегоступах. Из-за сугроба мы осторожно глядим на вереницу движущихся по дороге повозок, всадников, пеших слуг и лучников.

— По всей колонне расставили стрелков, — шепчу я близнецам. — Бросайте одну бутылку, скорее отползайте в лес и уходите на снегоступах как можно дальше.

Проезжает роскошная крытая повозка с дорогими стеклянными окнами. Со всех сторон её окружает конная и пешая стража — люди Кори. Я чувствую ненависть ещё до того, как успеваю заметить, что в окне мелькнуло лицо Оллина. «Докинуть, поджечь повозку и покончить со всем, а там — будь что будет», — думаю я. Но шансы слишком малы.

Наконец, показываются подводы, которых мы ждём. Из-под рогожи торчат концы брёвен и досок. Мы тихонько уговариваемся, какую кто берёт на себя. Ребята попадают точно, я оказываюсь чуть менее ловок, и моя бутыль разбивается об угол подводы. Койн и Кнот замахиваются снова, и успевшие прицелиться лучники стреляют. Через мгновенье смесь разгорается со всей силы, и тёмный густой дым мешает им видеть нас. Но поздно. Кнот заваливается набок и замирает неподвижно, из его груди торчат две стрелы. Несколько стрел пробили и куртку Койна, но он так взбудоражен, что, похоже, пока даже не чувствует боли.

— Оборачивайся, — шепчу я ему. — Нам надо уходить.

— Я должен посмотреть, что с братом.

— Он убит. Оборачивайся немедленно или уходи из отряда.