Та, что надо мной - [23]

Она разбудила меня ещё затемно, мы сидели за столиком, пили настой заваренных ею трав со странных запахом и вкусом, которых я не знал, и говорили о том, что невозможно обсуждать с женщиной, соблюдающей приличия. Например, как избежать нежеланного зачатия. При таких занятиях, как у Габи, женщине нужно много изворотливости и ума, чтобы, никого не прогневив, сохранить свою жизнь и здоровье. На миг я даже подумал о том, что не хотел бы бòльше ничего иного, только просыпаться каждый день рядом с той, с которой можно вот так разговаривать по утрам.

— Ты не слишком опытен, Шади, — сказала Габи. — Но если какая-то женщина заявит тебе, что ты плох в постели, гони её прочь.

— Почему?

— Занимаясь любовью, ты не думаешь о том, как женщине следует себя с тобой вести, и что она тебе должна. Ты думаешь только о любви. Мне давно уже хотелось оказаться рядом с тобой. О тебе говорят в городе много странного, счастливчик.

— Что именно?

— Что ты самый опасный человек в Павии, что ты никогда не плачешь, что ты притворялся безумным, чтобы отомстить убийцам своего отца.

Я не стал объяснять ей, что после макового настоя уже нет нужды притворяться безумным, а только хмыкнул и сказал:

— Это была бы неплохая история для странствующих актёров.

Мы засмеялись.

Пора было расставаться.

— Прости, — сказал я. — Мне надо уходить, и я даже не смогу сопроводить тебя в безопасное место.

— Я обязана тебе жизнью.

— Быть может, скоро наступят такие времена, что жизнь многим покажется хуже смерти.

— Не говори так. Что бы там ни было, чувствовать, что ты жив — прекрасно. В последнее время я оживала только от музыки, а сегодня была с тем, с кем захотела, и это, право же, ещё лучший способ. Пообещай мне, что постараешься себя сберечь, счастливчик.

Да что они все, сговорились, что ли? Габи провела рукой по моим волосам и сдержанно, почти как девушка, прикоснулась губами к виску. Я обнял её на прощанье и пошёл, не оглядываясь, к дому Миро.

Глава 4

Вторая и третья луна осени, 504 год от обряда Единения

К моему удивлению, я повсюду успел.

Миро, когда меня провели к нему слуги, ещё спал, подложив кулак под голову. Проснулся он сразу, как будто уже чего-то ожидал. Выслушав меня, мальчик ответил:

— Ты отправляешься по слишком важному делу, о нём не надо было мне рассказывать. Чем меньше людей знают, куда ты исчез, тем лучше.

— Я хочу, чтобы ты понимал, чего примерно ожидать. Тебе необходимо продержаться, а это труднее, когда не знаешь, надолго ли всё это.

— Не стоило посвящать меня в подробности. Если ты уходишь, значит, так нужно. Я продержусь, Шади. Если надо будет, я вооружу всех слуг.

— Береги мать. И пореже выходите за ворота.

Он кивнул.

* * *

Дома я наскоро переоделся, взял свои запасы трав и снадобий. Подумав, я положил в сумку рог носорога и ещё несколько дорогих и весьма сомнительных средств. Вряд ли увеличение мужской силы окажется для кого-то сейчас в списке первоочередных дел, но выглядеть я буду внушительнее. Потом зашёл отдать указания своему домоправителю. Увидев меня в одежде мелкого торговца, Вул нахмурился, но ничего лишнего спрашивать не стал — он и без того понял, что я отправляюсь по каким-то тайным и, скорее всего, небезопасным делам.

«Если придут грабить, — сказал я, — не пытайся остановить толпу. Жизнь дороже. Лучше спрятать самое ценное заранее. И твою жену тоже».

Вул попытался что-то возразить, но я уже отворял калитку.

К условленному перекрёстку я и преемник Архивариуса подошли почти одновременно. Я с удовлетворением заметил, что на нём тёплая короткая куртка из овчины грубой выделки, прочная обувь с прямыми носами и войлочная широкополая шляпа. Примерно так же был одет и я, но юноша ещё не привык к новому облику, и всё время одёргивал свою куртку. Я собирался сразу же направиться к городским воротам, но Солдин попросил меня пройти по улицам благородных, мимо дома Дотхи. Мне не хотелось привлекать чьё-либо внимание, но ведь и приговорённым не принято отказывать в последнем желании. Шаг парень замедлил не возле дома Дотхи, а рядом с соседним, где, как я помнил, у хозяина были две дочери, старшая — как раз возраста Солдина. Обряд явно был проведён совсем недавно, а это означало, что нам надо уйти как можно дальше, пока юношу ещё не одолели обычные после него слабость и душевное расстройство.

Стража выпустила нас без каких-либо вопросов, и скоро наша дорога уже взбиралась на холм, с которого открывался вид на столицу. Здесь я позволил себе бросить последний взгляд на Вилагол и подумал, что по городу можно тосковать, как по человеку. Столица была единственным из знакомых мне городов, где не только в садах благородных, но и в парке росли спасавшие нас от летней жары деревья. Иные из них были привезены из дальних стран и удивляли взгляд, особенно в пору цветения. Камни я всегда любил меньше, чем деревья и травы, но камни столицы хранили в себе нашу историю и искусство наших мастеров. Многим домам Вилагола исполнилось уже две или три сотни лет, вот как хорошо видимому отсюда зданию купеческой гильдии, украшенному замысловатой резьбой. Мысленно я сказал городу, что буду скучать без него и хочу увидеться снова.