Сюжет Танцора - [17]

Секретарша. А не публичный дом.

Герцог, Секретарша и Худрук уходят. Сейчас же выскакивает Уборщица.

Уборщица(причитает). Да что же это такое, Господи! И как только меня инфаркт не трахнул! Да когда же это кончится!

Танцор. Тише, тише, все в порядке.

Уборщица. Да чтоб вас всех с этим ДК сверху бы чем-нибудь прихлопнуло!

Громко плачет.

Она. Ну послушайте, не стоит так…

Уборщица(рыдая). У меня сердце больное! И нервы слабые! И аллергия у меня на вас на всех уже! Господи, да за что мне все это? Да какого же я страху натерпелась, Господи!

Танцор. Ну-ну, ничего, ничего, ничего. Пойдемте лучше…

Она. Пойдемте к нам, я вам чаю сделаю.

Уборщица. Ох, да что это за наказанье, Господи!

Уходят.

На другой день

Вечер, часов 9–10. Танцор один на сцене. Он только что закончил репетицию.

Танцор. До чего же не хочется сейчас никуда идти. Просто лег бы тут на сцене и лежал бы до утра. Может, так и сделать? Было бы классно. Жаль, что нельзя.

Звонит мобильный.

Танцор. О, Бог мой! (В телефон, раздраженно.) Ну? (Осматривается, поднимает с полу какую-нибудь девичью вещь.) Нашел. А ты бы еще голову тут забыла. Принесу. Уже переоделись? Быстро вы, однако. А, ну понятно. Да иди, иди. Конечно, оставлю. На полку положу. Не надо, не закрывайте. Я сам потом закрою. (Дает отбой.) Елки-палки, ну что за детский сад. (Телефон снова звонит.) Ну что еще от меня кому надо? Пять минут спокойно посидеть не дадут, блин! (Смотрит, кто звонит.) А!.. Это ты. (Телефон звонит какое-то время, потом замолкает.) Ты меня прости. Я тебе перезвоню… завтра. А сейчас… не катит как-то мне с тобой говорить. Какой-то я сегодня… раздерганный. Танцевал сейчас с девчонками, а думал совсем о другом. То есть вообще где-то не здесь. Споткнулся даже, коленкой о сцену долбанулся, до них пор болит. Все вспоминается что-то, о чем сто лет не думал, не знаю почему. Вот вспомнил… когда учился… знаешь, это же маленький городок, там в центре вроде цивилизация, а вокруг – сплошной частный сектор, глухо, как в танке. И если выходишь один, без компании… Я помню, как это было в первый раз. Я не ожидал ничего такого, просто вышел в магазин… за пивом. Магазин там был за углом, рядом с общежитием. А когда возвращался… И было-то совсем не поздно, часов девять вечера. Правда, темно уже. Осень же была. Так вот. Вдруг из-за угла вышли местные, человек пять, и встали передо мной. Дорогу мне загородили. Нет, ты не подумай, я не вымахиваюсь. Я испугался. Я драться умею и всегда умел. Я из интеллигентной семьи, меня учили решать вопросы без кулаков, но в детстве во дворе… И реакция у меня хорошая, так что… Но их было много, и в первый момент я решил – лучше не связываться, лучше как-нибудь договориться. И тут… не то что услышал, а как-то спиной, затылком почувствовал – сзади тоже подошли и встали, отрезали мне отступление. И тогда… Понимаешь, они поймали меня и захлопнули крышку. Не знаю, что они собирались делать, но… я почувствовал такую жесткую к себе ненависть! Они ненавидели меня, именно и лично меня, я раздражал их самим фактом своего существования. Конечно, я никого из них не знал. А они меня, оказывается, знали! Это было для меня просто шоком. «Ну что, станцуем, балерина?» – сказал тот, что стоял в центре. Остальные засмеялись. Они не видели во мне равного себе мужчину, да и вообще человека. В том смысле, что я не буду драться за себя. Почему? А не похож на них. Не люблю быть грубым, не люблю мата. Книжки читаю. Это в той среде неприлично. Да еще и танцую! Я был чужой для них, до самых печенок, до мозга костей, просто самой сутью своей. Как говорится, на клеточном уровне. Я кожей чувствовал, как им хотелось меня раздавить, уничтожить, зачеркнуть – чтобы меня в их поле зрения не было. И я перестал бояться. Все вдруг стало однозначно. Нужно драться, драться до последнего – руками, ногами, зубами… всем собой. Даже не за жизнь. Вряд ли они могли убить, им это слабо. Хотя, кто знает… За достоинство, за самоуважение? Да, конечно. Это для меня очень важно. Но главное… главным в тот момент было – сохранить себя. Себя как личность, как… в общем, остаться собой. Таким, какой я есть, плохой или хороший, все равно. И это было важнее жизни и достоинства. Важнее всего. Право самому выбирать себя. Право на импровизацию. На свободный выбор каждого следующего шага. И вот за это… В последний момент мелькнуло: если покалечат, не смогу танцевать. Но и это мимо… Я сам не понял, как пошел на них. Меня словно ветром подхватило. Они расступились передо мной, разошлись по сторонам. Молча. И как будто растаяли в темноте, я даже не понял, куда они делись. Я один стоял на тротуаре, а в руке был пакет с пивом. Мы его выпили с соседом по комнате.

Пауза.

Ты не думай, я все понимаю. Я знаю, как ты меня… Я все чувствую. Как ты смотришь на меня, как слушаешь. Ловишь каждое мое слово, каждый мой вздох. Каждое движение. И мне это нужно. Я хочу, чтобы ты приняла меня всего, полностью, на двести процентов. Чтобы наизусть меня выучила.

У меня была жена, я тебе говорил. Были еще женщины, да и сейчас… Но с тобой – что-то совсем другое. Все они где-то снаружи, а ты… Так глубоко и так… так просто, так легко, так… так естественно никто еще не входил в мою душу. Это как чудо – прекрасно, но слегка страшновато. Мы как будто на какой-то грани. Еще немного – и… Послушай, давай пока не будем. Не звони мне часто, не ищи встреч. Пусть все будет, как есть. Ведь мы все равно будем тут, в ДК, пересекаться. Будем видеться, говорить. А больше пока нам ничего не надо. Смешно, но мне достаточно только увидеть тебя, даже на расстоянии. Махнуть рукой, улыбнуться… и ты улыбнешься в ответ. И этого мне хватает, чтобы весь день быть счастливым. Смешно… А может, не смешно. Может, совсем наоборот. Но только, пожалуйста, прошу тебя – не надо. Не торопи события. Давай замрем на этой черте. Подержим равновесие, сколько сможем.